Ареналь бросил на кровать разноцветный ворох из тонких тканей, кружев и лент.

— Хорошо, — я выдернула из кучи шелковую сорочку и зарылась носом в гладкую, прохладную ткань. Пахла она просто божественно — свежестью весеннего утра, цветочной росой и, едва заметно, клейкими почками. — Да, и скажи этирну Райзену, что я ему благодарна… Или нет, я скажу сама.

Келпи вышел, бросив на меня искоса странный взгляд, которому я не придала значения. Правда, краем мысли подумала над таким загадочным поведением, но решила, что сначала нужно одеться и поесть, а уже потом выяснять, в чем дело. В конце концов, в дороге у нас будет уйма времени, но сейчас мне следовало бы поторопиться.

Мысли о Райне не покидали мою голову, пока я с умилением и восторгом примеряла обновки. Никогда в жизни мне не приходилось не то что носить, даже трогать подобные вещи. Шелковые нижние сорочки, отороченные нежным кружевом; тонкие, как паутинка, рубашки из полупрозрачного батиста, с пышными рукавами, перехваченными на запястьях узкими лентами; нижние юбки из тафты и органзы, верхние — из тонко выделанной шерсти и гладкого сукна, окрашенные в благородные цвета: темно-бордовый, изумрудно-зеленый, нежно-лиловый и голубой. Я знала, что не каждый мастер способен сделать ткань такой насыщенной и яркой и закрепить краску так, чтобы она не вымывалась при стирке. Подобная ткань стоила недешево, а платья из нее были доступны только богатым этирнам, да приближенным короля. И вот теперь Райн раздобыл все это великолепие именно для меня! Разве это не говорило о силе его чувств?

Окрыленная надеждой, я оделась в считанные минуты и бросилась к сундуку в поисках обуви. Под такое великолепное платье цвета первой листвы совсем не хотелось надевать старые стоптанные башмаки, выделенные мне тирном Менро.

Сундук оказался с сюрпризом: на внутренней стороне его крышки я обнаружила большое овальное зеркало, окаймленное позолоченным орнаментом. И что удивительно, сделано оно было из настоящего стекла. Не бронзовое, не медное, а именно стеклянное, отполированное до блеска и без единого пятнышка. Я присела на корточки и заглянула в него. Бледная девушка с темными кругами под глазами и растрепавшимися каштановыми волосами смотрела на меня из холодной глади стекла. Ее глаза сияли, как два драгоценных камня, губы припухли от поцелуев, а на лице царило выражение блаженной усталости. Кажется, эта девушка провела чудесную ночь с любимым… Или это было утро? Я глупо хихикнула, ощущая себя на седьмом небе от счастья.

В сундуке, помимо одежды, лежало несколько пар башмачков и шкатулка из слоновой кости. Не веря собственным глазам, я взяла в руки это великолепие и, затаив дыхание, откинула изящную крышку. Внутри оказался целый набор: серебряное зеркальце на длинной ручке, такая же расческа, несколько черепаховых гребешков, украшенных разноцветными камнями, нитка крупного жемчуга и пара шелковых лент, вышитых золотом, для волос. Я настолько растрогалась, что не выдержала и всхлипнула от избытка чувств. По щеке скользнула слеза умиления, но тут же была стерта дрожащей рукой.

«Он ждет меня! — пульсировала в голове одна и та же мысль, заставляя меня млеть, как кошку на солнце. — Он все это достал для меня! Мой Райн! Мой любимый Райн!»

Еще вчера я готова была навсегда забыть о нем, но сегодня душа моя пела, переполненная любовью.

Едва не напевая от переполнявшего меня счастья, я быстренько расчесалась, заплела косу, сложила ее на затылке восьмеркой и закрепила одним из гребешков. Верхняя часть гребешка, выполненная в виде ветки плюща, теперь возвышалась над макушкой, точно корона. Натянув на ноги чулки и кожаные башмачки, я глянула на себя еще раз, пощипала щеки, чтобы придать им немного румянца, облизнула припухшие губы и решительно встала.

Оглянулась вокруг себя, словно хотела запечатлеть в памяти этот миг. Маленькая убогая комнатушка, ставшая мне убежищем на эти несколько дней.