– Давай выйдем наружу, – сказал Оша. – Здесь слишком жарко.

Хвала небесам, подумала Винн, хоть кто‑то еще это заметил! И без колебаний двинулась за Ошей, который пробирался через толпу к двери.

Уже стемнело, и снаружи в самом деле оказалось гораздо приятнее, то есть прохладнее. Чем просто так стоять под окнами таверны, они прошлись до соседней конюшни. Оша сразу же присел на корточки, привалившись спиной к двери конюшни, а Винн стояла перед ним и смотрела, как он едва заметно покачивается.

– Голова… кружится, – пробормотал он и ладонью вытер лоб.

Это было сказано по‑эльфийски. Оша явно опьянел. Винн, не выдержав, захихикала:

– Боюсь, анмаглахки не одобрили бы твоего сегодняшнего поведения.

Раскосые глаза Оши стали серьезными.

– Нет, не одобрили бы, и это очень печально.

Винн тоже расхотелось веселиться.

– Сегодня было хорошо, – продолжал Оша, – и люди совсем не такие, как меня учили. Даже Сгэйльшеллеахэ, который столько времени провел в этих краях, мало знал людей… А потом появились вы. – Он отвел взгляд. – Не я должен был сегодня стоять рядом с Лиишилом, а Сгэйльшеллеахэ.

– Нет, Оша, – сказала Винн. – Лисил помнит Сгэйля и печалится о нем, но он рад, что сегодня с ним был именно ты.

Оша поглядел на нее, и Винн увидела в его напряженном взгляде тоску… и неутоленное желание.

Ее покачнуло так сильно, что она едва удержалась на ногах. В поисках опоры Винн ухватилась за дверь конюшни, рядом с плечом Оши. Лица их оказались так близко, что Винн снова бросило в жар.

Ей так хотелось почувствовать то, что чувствуют Магьер и Лисил, узнать, что такое близость с тем, кто любим и дорог… Стоя сейчас перед Ошей, Винн вдруг осознала, что может без труда влюбить его в себя. Просто поцеловать эти мягкие… тонкие… смугло‑розовые губы…

Винн с силой оттолкнулась от двери конюшни. Лицо у нее пылало.

Да, после всего, что им выпало пройти вместе, Оша ей очень дорог… но любит  ли она его? Скоро их пути разойдутся, и это, быть может, к лучшему. Она отступила еще на шаг.

Оша смотрел на нее так, что это стало невыносимо.

– Нам надо вернуться, – проговорила Винн. – Магьер будет гадать, куда мы делись.

Губы его сжались… озадаченно или – разочарованно?

Он поднялся:

– Да, вернемся.

* * *

Малец лежал у очага, наблюдая, как все вокруг пьют, танцуют и веселятся. То и дело ему приходилось проворно отодвигаться, чтобы кто‑нибудь не наступил на хвост.

Приоткрылась входная дверь, и в залу проскользнула Винн. Раскрасневшаяся, она задержалась на пороге и, чуть заметно пошатываясь, оглядела залу.

Заметив Мальца, Винн протолкалась к нему, уселась, вернее, шлепнулась на пол, запустила пальцы в его шерсть и принялась почесывать спину. Это было приятно, но все же Малец удивился, почему она больше не принимает участия в празднике.

Вошел Оша.

Он окинул взглядом залу, увидел Винн, но, прежде чем успел направиться к ней, его перехватила тетка Бея и уволокла туда, где рухнул в кресло утомившийся от плясок Карлин. Оша, кажется, не возражал, более того – рад был посидеть с ними.

Этот молодой эльф никогда не станет настоящим анмаглахком, сообщил Малец Винн.

– Надеюсь, что не станет, – пробормотала девушка, все так же почесывая ему спину. – Хотя он только об этом и мечтает. Оша знает людей лучше, чем большинство его собратьев. Быть может, он станет не таким, как все анмаглахки.

Голос у нее был такой печальный и хмельной, что Малец поднял голову:

Что случилось?

– Вы все… ты, Магьер, Лисил… вы ведь не сможете остаться здесь… надолго? Верно?

Малец выдохнул и снова положил голову на лапы.