Он приблизился к ней, держа в одной руке шприц, а в другой — анестезиологическую маску.

Когда игла вонзилась в руку Биси, та как раз пришла к выводу, что Зелёный Человек всё-таки какой-то неправильный маньяк.

ГЛАВА 9

Доктор Кисса Кукис, дипломированный психоаналитик, лежала под кроватью — обнажённая, в луже собственной мочи — и перечитывала поваренную книгу, подсвечивая страницу лазерной указкой. Это был не самый удобный способ чтения. Зато он имел огромную терапевтическую ценность: по мысли Киссы, эта процедура должна была избавить её от чувства вины перед шампиньонами.

Кисса заимела этот комплекс во время занятий альтернативно-органическим вегетарианством, когда апельсиновый сок и шампиньоны составляли основу её диеты. От приобретённого тогда же отвращения к апельсиновому соку — после года употребления он казался ей похожим на бычье дерьмо — она, впрочем, уже освободилась, прыгнув со второго этажа своего особняка в специально подготовленную яму, заполненную апельсиновым соком, разведённым с бычьим дерьмом. Символизация сублимата репрезентации обошлась ей всего лишь в перелом лодыжки, к тому же закрытый, да ещё лёгкое сотрясение мозга. Зато комплекс сняло как рукой. Но неутомимая доктор Кукис на этом не успокоилась: чувство вины перед шампиньонами тоже нуждалось в радикальной терапии.

Кисса Кукис очень ответственно относилась к своей профессии и свято верила в принцип "врач, исцелись сам". Для того же, чтобы исцелиться, требовалось первоначально заболеть. И маленькая отважная женщина (полуиндианка-полукитаянка, уроженица Аляски) старательно прививала себе разнообразнейшие комплексы и фобии.

Она как раз изучала рецепты жульенов, когда зазвонил телефон. Трубка, предусмотрительно обёрнутая в пластик, лежала в той же луже, так что прерывать процедуру Киссе не пришлось.

Звонила её пациентка, детектив Люси Уисли.

— Кисса, дорогая, — выдохнула она в трубку, — мне нужно с тобой посоветоваться.

— Конечно-конечно, — радостно откликнулась доктор Кукис, — приезжай скорее.

— Я, собственно, стою у двери, — вздохнула трубка. — Может быть, ты откроешь?

— У тебя есть ключ, — напомнила Кисса. Она всегда давала своим пациентам ключи от дома — это устанавливало доверие между врачом и пациентом, а доктор Кукис считала доверие не менее важным фактором, чем любовь и ответственность.

— Ой, я забыла, — извинилась Люси. — В смысле, ключ где-то забыла.

— Невротическое вытеснение! — обрадовалась Кисса. — Ура! Кажется, у тебя серьёзные проблемы!

— Так и есть, — вздохнула Уисли.

Перспектива немедленно заняться любимой работой привела психоаналитика в восторг. Она гордо вскинула голову и треснулась стриженым затылком о днище кровати.

Люси открыла дверь голая мокрая узкоглазая женщина, слизывающая с плеча собственную кровь. Кроме того, от неё резко пахло мочой — зато на лице сияла солнечная улыбка.

— Этот удар был последним штрихом! — заявила она. — Отныне шампиньоны для меня ничего не значат!

— Ты умница, — на всякий случай сказала Уисли. Она не помнила, что именно связывало Киссу с шампиньонами, но боялась показаться невнимательной.

— Проходи, проходи… Понимаешь ли, — доктор Кукис приложила к разбитому затылку мокрые, холодные розовые трусики, — я разработала отличный способ борьбы с чувством вины перед грибами. Отождествление с грибом, потом растождествление. Отождествлялась я под кроватью, что символизирует пребывание в мицелии…

Люси украдкой зевнула, по-детски заслонив рот ладошкой.