Роза спрыгнула с качелей, и переместилась поближе к беседке, стараясь не хрустеть гравием, которым были посыпаны дорожки. Уселась за смородиновым кустом и попросила бабушкиного Христа и папиного Аллаха, чтобы их подопечные не вышли ненароком во двор и не увидели, что она подслушивает.

– …Устроилась в русскую семью, в пригороде Лондона, помощницей по дому, – рассказывала Аглая. – Они в Англию месяц как переехали, девочке шесть лет, по-английски говорит, но плохо, а надо чтобы – свободно. Аня с ней только по-английски разговаривает, и книжки ей читает английские, а с родителями по-русски, ей ведь там не с кем на русском общаться. Ну и по хозяйству помогает.

Аглая ждала слов одобрения, но Инга сказала совсем не то, что она хотела услышать:

– Как же она там, одна? Она у вас такая… домашняя.

– Слишком домашняя. Нелюдимая, робкая, необщительная… («Сами её такой сделали») Витя говорит, ей надо это в себе преодолеть. Вот и отправил… преодолевать.(«Сказала бы я твоему Вите… А ты не сказала, промолчала. Тебе всё равно, тебе даже лучше, что её нет»).

– Она наверное, не привыкла там? Там же всё по-другому, и еда другая, и порядки, и школа другая… Она, наверное, весь год ждала этих каникул. А вы её там оставили. Ей пятнадцать всего, а вы её гувернанткой…

– Да какая гувернатка! – перебила Ингу Аглая, принимаясь за второй ломтик штруделя. – Ммм, вкуснота! Говорю же, она им по хозяйству помогает, и с девчонкой на английском… Они с ней только по-английски разговаривают, и родители, и няня… – Аглая запнулась, поняв, что сказала лишнее.

– Няня? А Аня… она что, прислугой работает?!

– Ну, а что тут такого? Работает, ей за это платят. Ты хоть знаешь, во сколько нам её учёба обходится?! Они там, в колледже этом, все в каникулы работают, кто репетитором, кто кем.

– Кем?

– Ну… В банке информацию вводят в компьютер, с бумажных носителей. В кафе официантами, или в супермаркетах работают… Или в фирме курьером.

(«Курьером… А вы свою – домработницей!»)

– Работают, но ведь не всё лето. На путешествие себе заработают и поедут отдыхать.

– А куда ей ехать? Она и так за границей живёт, в графстве Суррей. Там воздух свежий, и этот, как его… вереск. И от Лондона недалеко, там у них всё недалеко, страна-то с гулькин нос, – умехнулась Аглая. – Да не волнуйся ты за неё («А ты – за неё волнуешься?»), там семья хорошая, они её не обижают(«Да откуда тебе знать?»), у неё и комнатка своя, и платят хорошо, за репетиторство и за уборку, и выходные дают. Стиральная машина-автомат, с программой, сама стирает, сама отжимает, досуха. Ей только бельё вынуть да погладить, да по шкафам разложить. Готовить не надо, у них кухарка своя, русская. И девочка послушная. Аня говорит, хорошая. Осенью в школу пойдёт, так что заниматься надо усиленно. Чтобы свободно говорила, падежи не путала, и запас слов был достаточный.

(Послушная. Как Аня. Будет сидеть за учебниками всё лето, а осенью пойдёт в школу, а летом у неё будут каникулы. А у Ани? Сейчас бы ходила с Аглаей на ферму за молоком, собирала землянику на вырубке, и купаться поехали бы на озеро, все вместе).

– Вы купаться-то ездите с Виктором? – спросила Инга, и Аглая удивилась.

– Ну да. Шашлыки жарим на Барских прудах (прим.: бывшая усадьба купцов Гребневых, г. Фрязино Моск. обл. Красивая усадьба, красивая природа, и много воды).