|
Так и получилось: когда Урус-хан в 1373 г. выступил в поход против Хаджи-Черкеса, намереваясь подчинить себе Хаджи-Тархан, с востока на него обрушились войска Шибанида Ильбека, правителя Сарайчука, который и захватил Сарай. Урус-хан был вынужден вернуться в Синюю Орду, где в его отсутствие в это время вновь начались смуты. Мамай немедленно использовал свой шанс и двинулся на Сарай, разгромил Ильбека (который, возможно, был убит) и вновь водворил в столице Мухаммад-хана.
Но это правление Мухаммада оказалось еще более кратковременным: в том же 1374 г. Урус вновь явился в Поволжье и выгнал ставленника Мамая из Сарая. Сам Мамай не мог помочь своему хану, поскольку в это время, вероятно, находился на западе своих владений, где ему пришлось отражать очередной натиск литовцев, разгромивших подчиненного ему эмира Тимура. Это была последняя попытка Мамая захватить столицу. Последующие события заставили его отказаться от намерения овладеть Сараем и уделять больше внимания защите остальных своих территорий» (264, 132).
На Руси внимательно следили за развитием событий в степях. Здесь ненавидели вероломного и алчного Мамая и потому «болели» за его врагов — Урус-хана и Ольгерда. Но суть вопроса состояла всё же не в эмоциях, а в том, кому следует платить дань: по-прежнему Мамаю — или новому хозяину Сарая Урус-хану? Вероятно, требовал русской дани и еще один «Генералиссимус степей» — хан Ильбек. Угадать избранника переменчивой степной фортуны не мог и самый прозорливый политик. Единственным ориентиром в этом сложном вопросе была принадлежность Сарая. Тот, кто сидел на золотом троне Узбека и Джанибека, и являлся легитимным на данный момент ханом, ему и следовало платить дань. В 1374 году таковым был Урус-хан. Полагают, что он прислал в Москву посольство с требованием дани (264, 133). И дань была ему доставлена. Мамай через своих послов также требовал дани — но послы эти (Сарайка и его свита), не успев доехать до Москвы, были перебиты в Нижнем Новгороде.
В поисках единомыслия
Изменчивость положения в степях заставляла русских быть осторожными и тщательно обдумывать каждый шаг. Силы Мамая и Урус-хана были примерно равны. Синяя Орда в любой момент могла выбросить в заволжские просторы новых претендентов и завоевателей. В этой ситуации русским князьям как никогда требовалось единство. Наличие двух почти равносильных степных орд (Мамаевой и Урус-хана) предрасполагало к расколу русских князей на две партии — «мамаеву» и «урусову». Нечто подобное Русь уже видела в конце XIII столетия. Война хана Тохты с темником Ногаем отозвалась тогда войной между сыновьями Александра Невского и страшными карательными экспедициями ордынцев. Повторение этой ситуации грозило гибелью всего московского дела «собирания Руси» и бедствиями для всего народа. В свое время «злым гением» Руси, начавшим братоубийственную войну и призвавшим на помощь татар, стал сын Александра Невского Андрей Городецкий. Теперь на эту роль выдвигался Михаил Тверской. Увлеченный честолюбием и жаждой мести, он не остановился перед призванием на Русь Ольгерда. Не остановится он и перед призванием на русские земли Мамаевой Орды… Единство русских князей было недостижимо до тех пор, пока в Твери копил силы и ждал своего часа князь Михаил… В этой сложной обстановке князьям московской ориентации необходимо было обсудить накопившиеся вопросы «в своем кругу». Чтобы не вызвать досаду и обиду тех, кто не будет приглашен на съезд, делу придали характер семейного торжества по случаю рождения у Дмитрия Московского сына Юрия. Это была удачная идея. Вероятно, уже имея в голове этот проект, Дмитрий Московский осенью 1374 года повез жену по осенним дорогам в Переяславль — подальше от московских соглядатаев и ханских осведомителей. Что думала по этому поводу княгиня Евдокия — история умалчивает…
Созывая князей в Переяславль, Дмитрий Московский ясно понимал, какого результата он ожидает от этой встречи. |
