Уже в самолёте моя Нини рассказала сыну правду о Мануэле Ариасе. Сдерживаемый ремнём безопасности, мой папа не смог устроить скандал, но полагаю, он не так-то легко простит свою мать, обманывавшую его все сорок четыре года. Встреча Мануэля и моего папы прошла цивилизованно, они пожали друг другу руки, а затем даже и обнялись, правда, несколько неуклюже и застенчиво, без всяких долгих объяснений. Да и что они могли сказать? Им предстоит узнать друг друга за те дни, которые они проведут вместе, и, в случае возникновения привязанности, станут поддерживать дружеские отношения, насколько расстояние им это позволит. От Беркли до Чилоэ столько же, как отсюда до Луны. Видя их вместе, я понимаю, насколько они похожи, ещё через тридцать лет мой отец, как и Мануэль, станет прекрасным стариком.

Об ещё одной встрече моей Нини с Мануэлем, её бывшим возлюбленным, не стоило и упоминать: лишь пара тёплых поцелуев в щёчки, как это принято у чилийцев, и, пожалуй, всё. Бланка Шнейк наблюдала за обоими, хотя я, опережая события, заметила им, что, моя бабушка крайне рассеянная и, должно быть, уже и не помнит той лихорадочной любви, которую когда-то испытывала к Мануэлю Ариасу.

Бланка с Мануэлем приготовили рождественский ужин, ягнёнка, но без лосося, а моя Нини украсила дом в своём китчевом стиле рождественскими огнями и несколькими бумажными флажками, коих на национальных праздниках всегда было в избытке. Мы очень скучали по Майку О’Келли, который проводил каждое Рождество в кругу нашей семьи с тех пор, как познакомился с моей Нини. Сидя за столом, мы, крича, перебивали друг друга в желании поделиться всем, что с нами произошло. Мы много смеялись и на волне хорошего настроения даже подняли бокалы за Даниэля Гудрича. Моя Нини высказала мнение, что как только отрастут мои волосы, я обязана пойти в университет города Сиэтл—так бы я смогла стать несколько ближе к этому ускользающему страннику. Мануэль же с Бланкой пришли в ужас от этой мысли, показавшейся им роковой, поскольку мне стоило со многим разобраться, прежде чем позволить себе целиком и полностью поддаться любви ещё раз. «Так и будет, но я думаю о Даниэле постоянно»,— объявила я им, и у меня снова на глаза чуть ли не выступили слёзы. «Это у тебя пройдёт, Майя. Возлюбленные забываются в мгновение ока»,— сказала моя Нини. Мануэль тут же подавился куском ягнёнка, а все остальные застыли на месте с поднятыми вилками.

Когда пришла пора пить кофе, я спросила опластинах Адама Трэвора, которые чуть ли не стоили мне жизни. Как я и предполагала, их сохранила моя Нини, которая никогда бы не выбросила такие вещи в море и уж тем более теперь, во время глобального экономического кризиса, угрожающего повергнуть всех в беспросветную нищету. Если моя бессердечная бабушка не посвятит себя печатанию купюр либо продаже этих пластин преступным умельцам, то непременно после своей смерти оставит мне их в наследство, положив рядом с курительной трубкой моего Попо.