Дэя замерла, откинувшись на сиденье, задумчиво проследила пронёсшуюся мимо машину. Она вспоминала обо всех неудавшихся экспериментах. Большинство получаемых на выходе препаратов сажали иммунитет, приводя к быстрой и мучительной смерти. Зачем оно Дариану? Разве что он придумал то, что действительно способно сделать измененного человеком, не убивая его.

   Солнце сползало за горизонт, оттенки моря менялись на глазах. Дэя физически чувствовала перемены ускользающего заката. Желание вывернуть руль, отправляя его, себя и машину в последний бросок, было слишком сильным. Она невольно улыбнулась своим мыслям. Рядом с этим мальчишкой, желание жить становилось невыносимым. Возможно, именно поэтому так хотелось закончить все здесь и сейчас.

   – Знаешь, – ответила она, – в Ньюкасле я сказала Дариану, что он мне больше не интересен, и это было правдой. Но он все равно не позволит мне разгуливать по миру самостоятельно, а рядом с ним я жить не сумею. В итоге у меня остаются символичные пять секунд в эквиваленте реального времени – как у человека, летящего в пропасть, и я не хочу провести их, как вопящий кусок мяса. Не хочу вручать ему ключи от управления собственной жизнью.

   – Если ты не сделала этого до сегодняшнего дня, не сделаешь и теперь, – он смотрел прямо на дорогу, оставаясь невозмутимым. Вряд ли блондин догадывался о том, что только что спас и её, и себя.

   Они добрались до Сан-Ремо целыми и невредимыми, поселились в одном номере, и мальчишка остался рядом. Впервые Дэя позволила ему прикоснуться к себе, к своей силе не под давлением, и закончилось это сексом, сводящим с ума и стирающим все границы. После она прогнала его, потому что не хотела, чтобы все закончилось как всегда: разгромом в номере и его безжизненным телом. Неизвестно почему, ей хотелось, чтобы у этой истории было другое продолжение.

   – Уходи, – прошептала она и насмешливо добавила. – Блондинчик.

   – Сильвен, – поправил он, легко сжимая её пальцы в своих и поднимаясь. – Увидимся в Сиэтле.

   – Сильвен, – она сжала его пальцы, а имя произнесла так, будто пробовала его на вкус, – как мило.

   --------------------------------------------------------

   С этим блондинистым Сильвеном нам предстоит встреча завтра. Мы вместе отправимся в Канзас-Сити, и я либо стану свободна, либо умру, но у меня уже было столько несостоявшихся смертей, что переживать по этому поводу как-то странно. Особенно если учесть, что спустя месяц я с наибольшей вероятностью все равно умру, но это детали.

   Я не догадывалась, зачем ей сдался блондин. Прокручивая в голове их последнюю встречу, наконец поняла. Ей охренительно страшно умирать одной, даже несмотря на кошмары, оставленные за спиной, на три тысячелетия непередаваемой жестокости и на свою звериную сущность.

   – Мне не страшно, – сказала она.

   – Кому другому расскажи.

   – Мне не страшно, Мелани. Ты все воспринимаешь со своих позиций. Тебе будет страшно умереть. Мне – нет.

   – Аутотренинг – дело хорошее.

   – Я покажу тебе свой страх, Мелани.

   После вчерашнего я настолько расслабилась в своем апатичном пофигизме, стремящемся к депрессии, что пропустила этот момент и не сумела подготовиться.

   Сначала меня накрыло волной боли. Если вы думаете, что знаете о боли все, я вас разочарую. Это была боль силы ядерного взрыва, когда полыхнула каждая клеточка тела, как будто я сама стала ею.