Их встреча затянулась всего лишь на сутки. Дариан рассказал ей о ядах, лишающих сил на первый взгляд неуязвимых существ вроде неё. Смеси редких трав и настоек на них. Они разъедали кожу, замедляя заживление, а попадая внутрь, лишали сил и выжигали внутренности. Он говорил и о том, почему она чувствовала боль Ияра, как свою собственную. Связь на крови возникла между ними с момента его изменения, и с каждым годом становилась все крепче. Проживи Ияр ещё половину тысячелетия, они смогли бы чувствовать друг друга на расстоянии. Где бы она ни оказалась, она будет ощущать смерть тех, кого изменила вопреки его воле.

   Слова Дариана не отрезвили и не напугали, скорее наоборот. Если до гибели Ияра она готова была до определенного момента довольствоваться лишь его обществом, то после начала изменять людей одного за другим. Богатых и зажиточных горожан, нищих, бродяг, кочевников, рабов и рабынь. Выживали не все, больше половины умирали сразу или спустя несколько дней в лихорадке, но Ниайре было достаточно тех, кому везло. Она объясняла основные принципы выживания и выпускала в мир, как натасканных на дичь зверенышей.

   Ошибки с Ияром она больше не повторяла, и никого не оставляла рядом с собой. Все они были для неё экспериментом по изменению, не только человеческой природы, но мира в принципе. Дариан шел по её следу, и долго созданные ею не жили, несмотря на то, что Ниайре старалась отправить их в самые разные уголки света. Кому-то удавалось протянуть дольше, кому-то меньше, кто-то сходил с ума сразу, кто-то постепенно, и со временем это превратилось в увлекательную игру. Ей нравилась такая жизнь, безумие отступило, в каждой ночи снова появился смысл.

   Увести, запутать следы, как можно дальше спрятать очередного измененного, спрятаться самой. Боли от потерь Ниайре не ощущала, разве что жалкие отголоски физической. Она и сама проводила опыты на тех, кто был её продолжением. Яды, дневной свет, предел выносливости. Неизменным оставалось одно – собственное одиночество и бесконечный калейдоскоп лиц, времен и государств.

   С Дарианом они больше не встречались. Для преследования её потомков он привлекал людей, которым раскрыл всю теорию ядов и слабостей измененных. Вряд ли они догадывались о том, кто вложил в их руки оружие, но фанатизм стал их отличительной чертой. Горстка преследователей со временем превратилась в тайное общество, идея которого распространилась для посвященных по всему миру. Дариан придумал способ контролировать измененных, но не её.

   Когда приедалась борьба, Ниайре искала интересных людей. Вопреки принципам Дариана, она выбирала тех, кого общество выбрасывало за борт, считая лишним, ненужным или недостойным. Тех, кого стоило отпустить в мир не на потеху Ордену, а с целью заложить основу новой расы.

   Хасан Аль-Катада, младший сын богатого шейха, бросивший вызов времени и эпохе, отказавшись жить по устоям современного общества. У него не было ни трагической любви к простолюдинке, ни возвышенного желания изменить мир или сделать его лучше. Он родился бунтарем по натуре. Высокий, смуглый темноволосый и темноглазый темпераментный красавец. Она наблюдала за ним какое-то время, прежде чем изменить его.

   К тому времени, как они познакомились, её уже звали Дэя. Она выбрала имя девочки из прошлого, чтобы хотя бы изредка вспоминать о том, что есть суть человечности. Впервые Ниайре задумалась об этом на стыке эпох, когда события, позже породившие множество мировых религий, всколыхнули весь мир. Ей, на тот момент перешагнувшей порог своего первого тысячелетия, все казалось блажью и беспочвенным раздуванием пороков и значимости на пустом месте.