— Можем ли мы тебе доверять? — спрашивает Лали.

— Это зависит от того, что вы хотите мне доверить, — говорит он.

Когда мы в конце концов приставили лестницу к коровнику, к нам присоединяется Мышь с краской и большой кистью. Две яркие блуждающие по стоянке фары говорят о том, что приехала Мэгги. Мэгги никогда не может отличить, какой свет она включила — ближний или дальний, поэтому регулярно слепит других автомобилистов. Она паркуется и поднимается на холм вместе с Уолтом и с Питером — Питер первым делом рассматривает краску.

— Красная? — говорит он, а затем, как будто мы не услышали его в первый раз, повторяет: — Красная?!

— Что плохого в красном цвете?

— Это не тот цвет, которым традиционно пишут год выпуска в Каслбери. Вы должны были купить синюю краску.

— Мы захотели красную, — противлюсь я. — Кто рисует, тот и выбирает цвет.

— Но это неправильно, — настаивает Питер. — До конца года я буду смотреть в окно и видеть год нашего выпуска в красном цвете вместо синего.

— Это действительно так важно? — спрашивает Себастьян.

— Красный цвет — это наш вызов. Это значит: да пошли вы со своими традициями, — говорит Уолт. — Я думаю, что все дело в этом.

— Точно, братишка, — кивает Себастьян.

Мэгги вкладывает руки на груди:

— Я боюсь.

— У меня есть сигарета, — замечает Уолт. — Это успокоит твои нервы.

— Кто принес выпивку? — спрашивает Лали. Кто-то протягивает ей бутылку виски, и она делает большой глоток, вытирая рот рукавом кофты.

— Итак, Брэдли. Поднимайся, — командует Мышь.

Все вместе мы поднимаем головы и смотрим вверх. Оранжевая луна поднялась из-за крыши, которая теперь отбрасывает прямоугольную черную тень. В призрачном свете конек крыши кажется таким же высоким, как Эверест.

— Ты собираешься залезть наверх? — изумляется Себастьян.

— Брэдли была хорошей гимнасткой, — говорит Мышь. — Очень хорошей. Правда, пока ей не исполнилось двенадцать. Помнишь, тогда ты прыгала на гимнастическом бревне и приземлилась прямо на свою…

— Лучше бы я этого не помнила, — перебиваю я, украдкой глядя на Себастьяна.

— Я могла бы это сделать, но я боюсь высоты, — объясняет Лали. На самом деле это единственное, чего она боится, ну или, по крайней мере, признается она только в этом. — Каждый раз, когда я переезжаю мост в Хартфорд, я сползаю на пол, чтобы у меня не закружилась голова.

— А что, если ты одна в машине и ты за рулем? — спрашивает Мышь.

— Тогда она останавливается посреди дороги и трясется от страха, пока не приезжает полиция и не отбуксовывает ее машину, — говорю я, находя свою версию забавной.

Лали смотрит на меня недовольно:

— Это неправда. Если я за рулем, то это другое дело.

— Ага, — говорит Уолт.

Мэгги делает глоток виски:

— Может, нам стоит пойти в «Эмеральд». Я начинаю замерзать.

— О, нет. Только не сейчас, когда все практически готово.

— Ты иди в «Эмеральд», Мэгвич. А я собираюсь сделать то, зачем мы сюда пришли, — я пытаюсь говорить так, чтобы мои слова звучали как можно решительнее. Питер растирает Мэгги плечи, и этот жест не ускользает от внимания Уолта:

— Давайте останемся.