– У тебя есть хоть какой-нибудь шанс выйти из этой операции живым? – спросила она.

– Очень небольшой, – честно ответил Кризи.

– Но если все же случится так, что ты уцелеешь, ты вернешься сюда ко мне?

Надя повернулась к нему, и он встал на ноги.

– Да, но ты меня не жди. Кончать жизнь самоубийством я не собираюсь. И если есть хоть один шанс из ста, что выживешь, это уже не самоубийство – но, Надя, в данном случае расклад именно такой. – Он шагнул вперед и обнял ее. – Поэтому не надо меня ждать.

– Я только хотела знать, – произнесла она. Потом крепко и страстно его поцеловала и с большим внутренним напряжением сказала: – Сделай это, Кризи! Убей их всех, они это заслужили. Я ненавижу их, ненавижу их так же, как и ты. – Потом крепко его обняла, ощущая силу его тела, гладя руками мускулы его спины и плеч. Голова ее уперлась ему в подбородок. – Обо мне не беспокойся. Не думай обо мне. Помни только о них и о том, что они сделали с девочкой. – Голос ее был полон ненависти, которую он ощущал почти физически, и эта ненависть укрепляла его решимость. – Я каждое утро буду ходить с матерью в церковь и молиться, молиться о том, чтобы ты их убил. Исповедоваться не стану – только буду просить Господа о том, чтобы ты убил этих подонков. А когда ты умрешь – или вернешься обратно, – тогда я исповедаюсь.

Они взяли одежду и пошли к дому. То, что Надя ему сказала, и то, что она чувствовала, глубоко тронуло Кризи.

Больше она не хотела заниматься любовью. Спать тоже не хотела. До рассвета оставалось всего несколько часов. Она лежала рядом, голова ее покоилась на его груди, он ровно дышал.

С первыми лучами зари Надя освободилась из его объятий, встала и пошла в соседнюю комнату паковать его вещи. Сверху она положила в сумку магнитофон. Полдюжины кассет вошли в боковое отделение. Потом, чуть заметно улыбнувшись, она их вынула, выбрала одну и вставила внутрь, чтобы, нажав на кнопку, ее можно было сразу же прослушать.

После этого спустилась на кухню, приготовила завтрак, сварила кофе, все поставила на поднос и поднялась обратно в спальню.

Потом он пожал руку Полу.

– Все в порядке, Пол?

– Нормально, Кризи.

Надя решила до парома его не провожать. Она обняла его, крепко поцеловала в губы и пожелала удачи. Потом вернулась к родителям, и «лэндровер» выехал на дорогу. На лице не отражалось ровным счетом никаких чувств.

Полчаса спустя она смотрела, как «Мелиталэнд» отплывал от пристани. Надя знала, что Кризи был в рулевой рубке вместе с Виктором и Микеле. Когда паром отчалил из бухты, она увидела, что Кризи вышел из рубки на капитанский мостик, обернулся в сторону дома и помахал ей рукой. Она махнула в ответ и стояла, пока паром не обогнул Комино и не скрылся из виду. Лишь тогда она спустилась на кухню, чтобы помочь по хозяйству матери. Лаура не понимала, что творится с ее дочерью – ведь гоцианцы по натуре своей очень эмоциональны, а лицо Нади было совершенно бесстрастно.

Вечером Надя пошла прогуляться по тропинке в направлении Рамлы, взобралась на вершину холма и увидела вдали белый пароход, он вышел из большого залива и направлялся на север.

Салву, еще работавший на своем поле, заметил Надю. Он собрался было ее окликнуть, но, увидев корабль, передумал.

Лишь когда в сгущавшихся сумерках корабль скрылся за линией горизонта, Надя спустилась с холма и медленно побрела домой. В комнате, где они жили с Кризи, она разделась и легла в постель. Потом взяла его подушку и прижала ее к животу.

Она плакала всю ночь.

Как и многие другие торговцы оружием, он имел полуофициальное прикрытие.