Они внимательно слушали приказания босса по поводу усиления безопасности виллы Колаччи. Еще пару дней назад слова Кантареллы их просто поразили бы и они бы, конечно, отговорили его от этих планов. Однако смерть Конти и, главное, способ, которым он был убит, произвели на них сильное впечатление. Не меньше потрясла их информация из лежавшего перед ними досье. В нем содержались подробные сведения о человеке, способном творить насилие в таких масштабах, которые даже им не снились.

Поэтому они молча, без возражений слушали указания босса об установлении прожекторов на стенах ограды, которые на двести метров освещали бы прилегавшую к вилле территорию. После этого Кантарелла распорядился скупить все строения в радиусе километра от виллы и разрушить их до основания, приобрести специально обученных собак, которые круглосуточно охраняли бы территорию виллы, и вызвать восемнадцать дополнительных охранников, чтобы они постоянно, в три смены, несли караульную службу. В пятистах метрах от ворот виллы следует установить дорожный пост, где производился бы тщательный досмотр всех приезжающих на виллу машин. На территорию виллы не допускать ни один автомобиль. Другие боссы или их представители могут попасть на территорию лишь поодиночке и только после самого серьезного обыска. А еще Кантарелла велел спилить пятнадцать фруктовых деревьев, которые росли у ограды.

Двадцать лет назад, когда босс Палермо еще только приобрел эту виллу, он лично следил за тем, как разбивали фруктовый сад. Позже этот сад стал составлять предмет его особой гордости. Люди из его ближайшего окружения даже подтрунивали над ним, хотя, конечно, только в своем кругу и очень сдержанно. Жена Кантареллы умерла тридцать лет назад, не оставив ему наследников, а больше он никогда не женился. Поэтому посаженные при его непосредственном участии деревья иногда в шутку называли его детьми. Его приказ спилить несколько этих деревьев красноречивее всего свидетельствовал о глубине его отчаяния.

После обсуждения мер безопасности Кантарелла перешел к общей ситуации. Необходимо установить постоянный контроль над всеми въезжающими на Сицилию. Следить повсюду, вплоть до рыбачьих лодок в самых маленьких деревнях, вплоть до каждой взлетной полосы во всех аэропортах, вагона каждого поезда, каждого автомобиля, прибывающего паромом из Реджо.

– Что там полиция, карабинеры? – спросил Кантарелла с перекошенным от злости лицом. – Все так же сидят сложа руки?

– Да, вроде они и не чешутся, – ответил Дикандиа. – Через несколько часов после убийства Конти они расставили на всех выездах из Рима дорожные посты, разослали приметы американца и объявили его розыск по всей стране. Но имени его не объявили, фотографии тоже до сих пор обнародовали.

– Подонки! – проворчал Кантарелла. – И первая сволочь из них – Сатта. Как же он, должно быть, наслаждается всей этой заварухой! Ну и скотина!

– Сегодня утром он приехал в Палермо, – сказал Гравелли.

– Вместе со своим помощником Беллу и этим неаполитанцем, – гнев Кантареллы нарастал. – Сволочи! Для них это веселый спектакль. Как считаете, есть хоть какой-нибудь шанс достать неаполитанца? – Босс ткнул пальцем в лежавшее на столе досье. – Он должен быть как-то связан с этим маньяком.

Гравелли покачал головой.

– Они остановились в двухместном номере в «Гранде» и не оставляют его одного ни на минуту. Если нам не удастся куда-нибудь вытащить Сатту и Беллу, подобраться к неаполитанцу мы не сможем никак.

В разговор вмешался Дикандиа.

– А если мы попробуем, потом хлопот не оберешься – этой бодяге тогда конца-края не будет.

Кантарелла рассеянно кивнул.

– Сатта об этом знает. В один прекрасный день я из этого перекормленного стервятника отбивную сделаю.