Он перевернул кассету. «Доктор Хук» пел о старом бруклинском пьянице, которому хотелось выпить чуть-чуть еще – самую малость.

В то утро он встал до рассвета, сделал зарядку, как в былые времена в Легионе, но занимался ею не так долго, как раньше, и в щадящем режиме.

Потом принял холодный душ и спустился во двор. Увидев на кухне Лауру, он удивился, что она так рано поднялась.

– Я сегодня иду к пятичасовой мессе, – с улыбкой ответила она. – Надо же хоть кому-то замаливать грехи этой семейки.

– Помолитесь тогда и за меня, Лаура, – негромко произнес он. – На мою долю тоже пришлось немало грехов.

Она кивнула и, взглянув на небольшое золотое распятие, висевшее у него на груди, спросила:

– Вы католик?

Кризи пожал плечами.

– Да нет. Скорее, я ни то ни се.

Она налила ему большую чашку черного кофе. Пока он потягивал горячий ароматный напиток, в кухню вошли одетые для полевых работ Пол с Джойи.

– Хочу сделать небольшую пробежку, – сказал Кризи, – и поплавать. А потом помогу вам ограждать новые поля.

Пол кивнул и направился к двери, по дороге сказав Кризи:

– Когда соберешься плавать, спускайся к морю по этой тропинке. Там, внизу, маленькая бухточка, через которую можно проплыть к скалам. Бухта довольно глубокая и уединенная. К ней можно подобраться только через нашу землю или подплыть на лодке.

Лаура сказала, что после купания ждет его к завтраку. Мысль о прохладной воде и вкусной еде подняла Кризи на ноги, и он отправился делать пробежку.

Маленькая бухта действительно была уединенной и глубокой, вода – чистой и прозрачной. Известняк берега был снизу подмыт водой, плоский выступ скалы спускался прямо в море. Кризи разделся и нырнул. Он проплыл метров сто по проливу, отделявшему Гоцо от Комино. Небольшой островок казался близким, но Кризи знал, что до него не меньше мили. Позже, когда состояние его существенно улучшится, он сможет туда доплыть; а если он полностью восстановит форму, можно будет делать заплыв туда и обратно.

Дома Лаура приготовила ему обильный завтрак – яичницу с ветчиной и свежий, с хрустящей корочкой хлеб, политый прозрачным и душистым медом. Сама она сидела напротив, пила кофе и с одобрением наблюдала, как он молча опустошает тарелку.

Когда восемь лет назад Кризи приехал вместе с Гвидо, он был таким же молчаливым. Теперь он выглядел старше, в нем чувствовалась усталость. Гвидо сказал им по телефону, что совсем недавно Кризи был на волосок от смерти.

Лаура любила зятя, как родного сына, и, когда Джулия погибла, горевала не только по дочери, но и по Гвидо.

Ночью накануне свадьбы у будущего зятя состоялся с ней и Полом серьезный и долгий разговор. Гвидо рассказал родителям невесты немного о своем прошлом, о том, что будущее видится ему совсем в другом свете. Он сказал им, как любит их дочь, об их планах и видах на пансион в Неаполе. В конце беседы Гвидо предупредил их, что если с ним что-нибудь, не дай Бог, случится, а Джулии понадобится помощь, Кризи сделает все за него.

На следующий день Лаура следила за тем, как большой молчаливый американец пытается соответствовать атмосфере веселья, всегда царившего на свадьбах гоцианцев. Она видела, как он искренне радуется за друга, и чувствовала, что ночью Гвидо сказал им чистую правду. Зять дал ей адрес в Брюсселе, по которому с Кризи всегда можно было связаться.

Когда Джулия погибла, именно Лаура послала по этому адресу телеграмму. И тогда через неделю Кризи приехал из Африки к Гвидо в Неаполь. Теперь она решила сделать все возможное, чтобы помочь ему побыстрее восстановить силы.