Кризи резко поднялся, пожелал им спокойной ночи и пошел спать.

Джойи взглянул на отца.

– Он весь горит изнутри, в нем пожар бушует. Я никогда не видел человека, который был бы так печален и так зол одновременно.

Пол кивнул.

– Он себя, конечно, контролирует, но так оно и есть. Кто-то сгорит в огне этого пожара.

Джойи постарался отогнать от себя мрачные мысли, улыбнулся и встал.

– Во мне тоже пожар горит, только по другой причине. Я собираюсь в Барбареллу. Сегодня пятница – там соберется масса симпатичных одиноких туристочек, которые будут мне очень благодарны, если я им составлю компанию.

Отец добродушно покачал головой.

– Смотри, возвращайся не поздно, иначе от тебя завтра никакого толку в поле не будет. А тебе еще с трех больших грядок лук собрать надо.

Джойи прошел через внутренний дворик к калитке, чтобы не наткнуться на мать, которая обязательно прочитала бы ему нотацию о моральных качествах девушек-иностранок. Из распахнутого окна спальни Кризи доносилась негромкая музыка, он остановился и прислушался. Песня была ему знакома, года два назад на Мальте все напевали «Голубой залив». Джойи удивился. Он не ожидал, что странному американцу нравится эта песня. Потом сел на мотоцикл «судзуки» и крутанул педаль. Рокот двигателя заглушил музыку. Джойи стрелой понесся вниз, по дороге в Шару.

– Кризи, – сказала Лаура, жестом указав на Надю, – это моя дочь. Вы встречались уже с ней на свадьбе Гвидо и Джулии.

– Не могу сказать, что я хорошо ее запомнил, – ответил Кризи и, обратившись к Наде, добавил: – Вы тогда были еще совсем девочкой с косичками.

Улыбка немного смягчила жесткие черты ее привлекательного лица, молодая женщина встала и поцеловала Кризи в щеку.

Она была высокой и стройной, но манера ходить казалась странной: ее красивые длинные ноги при ходьбе почти не сгибались – больше двигались бедра.

За обедом он исподтишка наблюдал за ней. Ее присутствие внесло в их небольшую компанию некоторое оживление. Надя беззлобно шутила над Джойи за то, что ночью он перебрал, но стала защищать брата, когда Лаура ругала его позднее за возвращение домой.

Назвать ее красавицей Кризи бы не смог, слишком жестким было выражение ее лица, но высокие скулы и полные губы, несомненно, делали ее интересной. Были в ней ум и какая-то изюминка, заставлявшая мужчин чувствовать в ее присутствии возбуждение. Она подняла глаза на Кризи и поймала на себе его взгляд.

– Как Гвидо поживает? – спросила она.

Голос у нее был глубоким, под стать взгляду, и необычным, он как будто чуть вибрировал или резонировал.

– У него все в порядке, просил вам кланяться.

– Не говорил, когда приедет?

Кризи покачал головой. Интересно, было ли что-нибудь между Гвидо и Надей? Она очень похожа на Джулию, только выше и стройнее. Те же глубокие глаза, загадочный и проницательный взгляд которых странно контрастировал с открытой улыбкой. Было бы вполне естественно, если бы молодая женщина пять лет спустя после смерти Джулии привлекла внимание Гвидо. Тут он вспомнил, что она вернулась на Мальту меньше года назад, и если бы между ними что-то было, Гвидо бы ему наверняка об этом сказал. Такие уж сложились у них отношения.

После обеда, когда мужчины разошлись по своим спальням, Надя осталась на кухне помочь матери мыть посуду.

Они молча работали, как вдруг Надя неожиданно сказала:

– А я уж и забыла его совсем… какой он. Встретишь такого вечером в тихом месте – испугаешься.

– Да, он – крепкий орешек. Говорит совсем мало, но прижился у нас и очень помогает твоему отцу.