— Спасибо тебе.

— С другой стороны — я... у меня только красивое имя, за которым следует нечто бессмысленное вроде Клонка. Я красивая наполовину.

— Ты вся очень красивая, — заверила Микки девочку.

И не погрешила против истины. Золотистые волосы.

Глаза синие, как лепестки горечавки. А чистота линий лица Лайлани обещала, что ее красота не исчезнет вместе с детством, а останется навсегда.

— Одна моя половина, — признала Лайлани, — может с годами расцвести, но этот факт уравновешен тем, что я — мутант.

— Ты не мутант.

Девочка топнула левой ногой оземь, на что ортопедический аппарат ответил слабым дребезжанием. Подняла левую руку, доказывая правоту своих слов: мизинец и четвертый палец срослись вместе, а со средним, шишковатым обрубком, их соединяла перепонка.

Ранее Микки не заметила этого дефекта развития.

— У каждого есть свои недостатки, — попыталась она успокоить девочку.

— Это тебе не большой шнобель. Я — или мутант, или калека, а калекой я быть не желаю. Люди жалеют калек, а вот мутантов они боятся.

— Ты хочешь, чтобы люди тебя боялись?

— Страх предполагает уважение.

— Знаешь, по моей шкале страха ты пока высоко не поднялась.

— Дай мне время. У тебя потрясающее тело.

— Да, пожалуй, от природы я — большой пудинг, — в смущении ответила Микки: от ребенка ей такого слышать не доводилось. — Мне приходится много работать, чтобы поддерживать форму.

— Нет, не приходится. Ты родилась идеалом, а обмен веществ у тебя настроен, как гироскоп космического корабля. Ты можешь съесть полкоровы и выпить полбочки пива, но твоя талия не изменится ни на миллиметр.

Микки не могла вспомнить, когда в последний раз реплика собеседника лишала ее дара речи, но тут она не сразу смогла продолжить разговор.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — заверила ее Лайлани. — Ты не бегаешь, не делаешь зарядку...

— Я хожу в тренажерный зал.

— Да? И когда ты заглядывала туда в последний раз?

— Вчера, — солгала Микки.

— Да, да, — покивала Лайлани. — А я всю ночь протанцевала, — она снова топнула левой ногой, вызвав дребезжание железа. — Если у человека отменный обмен веществ, стыдиться тут нечего. Это не лень или что-то в подобном роде.

— Спасибо за добрые слова.

— И буфера у тебя настоящие, не так ли?

— Девочка, с тобой не соскучишься.

— Приятно слышать. Наверняка настоящие. Даже лучшие имплантаты не выглядят так естественно. Если только имплантационные технологии не выйдут на качественно новый уровень, моя единственная надежда — отрастить красивые буфера. Можно быть мутанткой и все равно привлекать мужчин, если у тебя красивые буфера. Я это заметила. Мужчины, конечно, милые существа, но в некоторых аспектах они абсолютно предсказуемы.

— Тебе девять лет, так?

— Я родилась двадцать восьмого февраля. В нынешнем году это среда, с которой начинается Великий пост. Ты веришь в посты и покаяние?

— Давай сэкономим время, и ты расскажешь, во что я верю, — со вздохом и смешком предложила Микки.

— С верой у тебя не очень, — без запинки ответила Лайлани. — Как бы поразвлечься да протянуть день — вот, пожалуй, и все.

Опять Микки лишилась дара речи. Не потому, что ребенок читал ее душу словно открытую книгу, но услышав правду, высказанную в лоб, тогда как сама она давно уже всеми силами старалась избежать этой правды.

— В развлечениях нет ничего плохого, — заверила ее Лайлани. — Если хочешь знать, я твердо верю, что мы здесь для того, чтобы наслаждаться жизнью. — Она покачала головой. — Фантастика. Мужчины, должно быть, липнут к тебе как мухи.