Я знала, кем я была для Натали Дюпон.

— Раскаявшаяся Анаис, — закончила я за тетю Жаннет, вяло улыбнувшись. — Я совершенно не собираюсь делать глупостей, тетя. Я все еще хочу жить. Честное слово.

Я собиралась жить долго и счастливо. И никак иначе. Назло всем.

— Вот и славно, — удовлетворенно подвела итог она. — Новую главу, Тесса?

Конечно же, я согласилась. Не стоило сомневаться в том, что Энн Риз прекрасно поможет мне отвлечься от кошмара, который начал меня окутывать. Пусть и чертов Дрэйк теперь вился вокруг любимой героини как муха, не отлипая ни на секунду… А каждый раз, когда девушка исчезала из его поля зрения, Харрисон приходил в какую-то странную ярость, причин которой никак не удавалось понять. Что его не устраивало? Энн ведь согласилась стать его девушкой, даже несмотря на все мерзости, что он делал.

Я читала, не отвлекаясь ни на секунду. Тетя писала так, что во все происходящее верилось. Магия нисколько не мешала достоверности… Хотя о чем это я? Теперь-то магия мне точно не могла помешать. Только не магия.

Джейн Эллиот словно бы создавала иную реальность, которая в чем-то казалась более мрачной и жестокой, но при этом оставалась настолько захватывающей, что оторваться становилось невозможно. Раньше я не понимала, почему же книги Джейн Эллиот именно такие. Теперь же я видела перед собой автора историй об Энн Риз и все прекрасно понимала.

Не могла писать светлые и радостные книги женщина, которая всю свою молодость провела в инвалидном кресле, запертая в доме с привидениями.

— Почему любовь Дрэйка именно такая? — с растерянностью спросила я, закончив главу. — Болезненная… Почти что мания.

Тетя улыбнулась. Я уже заметила, что ей нравилось, когда ее расспрашивали, это было видно. Казалось, вопросы вдохновляют писательницу.

— Потому что в нем вместе с любовью живет и страх. Страх всегда уродует любовь, Тесса. Всегда.

Иногда слова Жаннет Дюпон ставили меня в тупик. Она всегда говорила логичные и разумные вещи. Но в них не верилось. Или в них не хотелось верить.

— Как может что-то изуродовать любовь?

Снова стучали клавиши. Ритм был жизнерадостный, словно бы танцевальный.

— Ты считаешь, будто любовь невозможно изуродовать? — изумилась она. — Ты так уверена?

Тут я встала в тупик. С одной стороны, я была гораздо младше тети Жаннет. И можно было предположить, что в любви она понимает куда больше. Но с другой стороны, старшая из сестер Дюпон была столько лет затворницей в «Белой розе», ей-то откуда знать, что такое любовь? Вряд ли до нападения у нее было так уж много романов.

— Ну… любовь же — это святое чувство, которое не боится боли и смерти… «Ромео и Джульетта» к примеру! Они готовы были на все, только чтобы остаться вместе.

Лицо тети было нечитаемо, как лицо сфинкса, загадавшего загадку.

— Любишь Шекспира?

Ну, не то чтобы я была такой уж большой почитательницей Шекспира, но «Ромео и Джульетту» действительно обожала.

— Некоторые пьесы, — не стала врать я. Наверняка она знала о Шекспире куда больше моего, и начни мы обсуждать его, мне бы не удалось скрыть, насколько на самом деле малы мои знания.

— Были «Ромео и Джульетта». Но была ведь и друга пьеса. «Отелло». Разве же это не любовь? Любовь, изуродованная страхом и недоверием.

Да. Поразмыслив немного, я поняла, что тетя прав.

— А чего же так боится Дрэйк? Ведь они встречаются с Энн. Он ей нравится. Очень сильно нравится.

Пусть я и не понимала, чем он мог ее привлечь, этот серый, мрачный тип, который редко делал хоть что-то доброе.