Писательница закусила губу и начала остервенело тереть виски, как будто бы пыталась избавиться от головной боли.

— Ты уверена? Хотя как ты вообще можешь быть в чем-то уверена, после того, как тебе изменили память… Но хотя бы не она…

Кем могла быть эта таинственная «она», та, что по мнению тети Жаннет должна была петь мне колыбельные? Неужели?..

— Она?.. Мама? Моя мама? — тихо спросила я, ужасаясь такому предположению. — Но как? Мама же умерла.

— Умерла… — со вздохом ответила тетя, закрывая крышку ноутбука. — Но… когда она уезжала из «Белой розы» в последний раз… она пообещала кое-что. Пообещала нам всем, что непременно вернется назад. А Анаис всегда выполняла свои обещания. Вирджини… Для нее это повод для ночных кошмаров даже сейчас, спустя двенадцать лет.

— А для тебя? — спросила я тетю Жаннет, пристально вглядываясь в ее лицо. Как будто так легко понять, что творится ее голове.

Писательница пожала руками.

— Я думала, что для меня — нет. Ведь из могилы уже не возвращаются.

Думала…

— Читай, Тесса. Читай — и не забивай свою голову ерундой. Анаис не явится в этот дом. И не жалей об этом. Она не была способна на любовь… Не думаю, будто с твоим рождением изменилось хоть что-то… Я понимаю, тяжело слышать такое о собственной матери, но лучше знать правду с самого начала и не обманываться попусту. Тогда избежишь боли в будущем.

Я кивнула, соглашаясь с тетей. Она наверняка знала лучше, эта странная, практически всезнающая женщина. Каждый раз, читая ее книги, я думала, что она также легко читает в чужих душах, как я читаю написанные ею слова… И, кажется, я была права.

До обеда я пробыла в комнате тети, но больше мы с ней не разговаривали, обе занятые своими книгами. Она писала, а я читала. Но все равно было хорошо, спокойно и как-то… тепло. С отцом я такого никогда не испытывала. С ним молчать было тяжело и неуютно.

К обеду я снова спустилась вниз, а тетя Жаннет осталась. Если раньше я думала, что женщина не присоединяется, потому что не может это сделать, то теперь пришла к выводу, что писательница спускаться просто не хочет. Ведь в гостиную писательница явилась, а после самостоятельно вернулась к себе без какой-либо помощи. Значит, тетя на самом деле просто предпочитает одиночество.

Обед проходил в гнетущем молчании. Может быть, из-за того, что дядя Рене все еще не вернулся в «Розу». Не то чтобы он был душой компании, обычно за столом дядя молчал. Но в его отсутствие почему-то замолчали и все остальные. А тетя Шарлотта еще и улыбаться перестала и сидела неестественно прямо.

Близнецы — и те молчали, испуганно глядя на взрослых. Думаю, даже они подозревали, что в доме происходит дурное.

— Жаннет работает? — спросила у меня бабушка.

— Да, — ответила я ей. — Работает.

— Или еще чем-то занимается. Хитрая ведьма, — рассмеялся появившийся напротив меня Джой. Он вальяжно развалился на стуле напротив бабушки. Разве что ноги на стол не положил. Огромного труда стоило не завопить.

И никто, совершенно никто кроме меня его не видел.

В комнате сидело три ведьмы, но видела привидение только я одна, лишенная какого бы то ни было дара.

— Бедняжка Жаннет. Калека. Писатель. Так трогательно… — протянул Джой с издевательской улыбкой. — Неужели ты думаешь, будто она там только свои сопливые книжки пишет? Ты ведь уже поняла, Жаннет по силам равна Рене. Если только не сильней.

Отвечать призраку я, разумеется, не решилась. О том, что я вижу мертвых, я говорила только тете Жаннет.