– А как Коул и его «Дочери Назарета»? Он доволен работой миссии?

– Да! Пожертвования растут.

– А а, капитал – это хорошо!

Дженет заломила руки. Было видно, что она больше не выдержит.

– Скажи, Дэвид, ты счастлив? Это все, что мне надо знать. Я желаю тебе настоящего счастья – такого, как у меня. Мне невыносимо думать, что ты печален и одинок.

Делакорт презрительно усмехнулся, отодвинул бокал и вскочил с кресла.

– Когда ты, наконец, угомонишься, Дженет? – спросил он, подходя к окну. Одной рукой пригладив свои густые темные волосы, он отдернул другой плотные шторы и уставился в холодную зимнюю ночь.

– Ты уже бросил ту рыжую девицу, с которой я видела тебя на Бонд стрит на прошлой неделе? – мягко спросила она.

– Я скоро найду себе другую, – ответил он, обращаясь к оконному стеклу.

– И снова с копной рыжих кудряшек?

– Наверное, – согласился Дэвид. – Надеюсь, ты не думаешь, милая сестренка, что мне не хватает женского внимания?

– Конечно, нет, – отозвалась Дженет. – Наоборот, женщин у тебя явный избыток. Она у тебя уже вторая в этом году. А ведь сейчас еще только февраль.

– Ну и что? – резко спросил он.

– В прошлом году их было восемь. Милый, ты меняешь любовниц каждые шесть недель.

– Это не совсем точно, но я не понимаю, что тебя беспокоит, Дженет? Пока они на моем содержании, я забочусь об их удобствах, а когда наша связь кончается, обеспечиваю их деньгами. – Губы его скривились в горькой усмешке. – До сих пор все были довольны.

– А ты, милый? – вкрадчиво спросила она. – Ты то сам удовлетворен такими отношениями? Пытаясь завоевать весь мир, не теряешь ли ты частицу своей души?

Дженет встала с кресла и подошла к окну. От стекла веяло холодом. Поежившись, она придвинулась ближе к Дэвиду, словно пытаясь согреться его теплом. Внизу, в тусклом свете уличного фонаря, стелился серебристый туман, создавая на булыжной мостовой Мейфэра ледяной матовый отблеск и окутывая улицу холодной загадочной пеленой. Эта картина напомнила воображению Дженет сердце ее брата, и ей захотелось плакать.

Она ласково положила руку Дэвиду на плечо, чувствуя, как он расстроен. Дэвид в ответ повернулся к сестре, и лицо его вдруг стало трогательно растерянным. На мгновение Дженет испугалась, что брат сейчас на нее накричит, но он медленно раскрыл объятия и прижал ее к груди.

– Ах, Дженет! – выдохнул он в ее волосы. – Ведь у нас нет друг от друга никаких секретов?

– Конечно, нет, – согласилась она. И в самом деле, несмотря на то, что общим у них был лишь один непутевый папаша, между ними существовала душевная близость, редкая даже для родных братьев и сестер.

Они с Дэвидом были очень похожи – оба гордые, непреклонные и потому часто страдающие от одиночества. До появления в жизни Дженет Коула она и Дэвид не разлучались. Конечно, тогда у нее был муж, но первый брак оказался не слишком удачным. А у Дэвида оставались мать – вдова – и старшая сестра Шарлотта – сестра по духу, но не по крови.

Зато Дженет – и то и другое. Дэвид родился вне брака в результате надругательства над молодой женщиной. Это была позорная семейная тайна, самый тяжкий грех отца Дженет.

Дженет содрогнулась в объятиях брата. Разумеется, Дэвид часто думал о своем происхождении, но тщательно это скрывал. Его мать была из хорошей, но бедной семьи и служила у покойного лорда Делакорта гувернанткой, занимаясь воспитанием юной Шарлотты. Граф Килдермор, игрок и развратник, овладел ею в загородном доме Делакорта во время шумной вечеринки, когда она спускалась по черной лестнице в кухню, чтобы выпить перед сном чашку молока.

Дженет была тогда совсем малышкой и спокойно жила с мамой в замке Килдермор.