«Я и сама могла бы о себе позаботиться», — подумала Джоанна, но ничего не сказала Лиле, поскольку не хотела, чтобы девушка сочла это неблагодарностью по отношению к их лаэрду. Джоанна остановилась, чтобы взглянуть на мужа.

— Доброй ночи, милорд.

— Доброй ночи, Джоанна.

Джоанна последовала за Лилой.

Лестничная площадка была частично завалена деревянными решетками, так что никто не смог бы пробраться в большую залу или в переднюю, расположенные под ними. По противоположной стороне шел узкий коридор. Свечи в настенных бронзовых канделябрах освещали путь. Лила принялась рассказывать Джоанне о башне и попросила ее задавать любые вопросы, какие только взбредут на ум. Другая женщина, назвавшаяся Мэган, ожидала их в первой комнате, где была приготовлена ванна для Джоанны. У женщины были темно-каштановые волосы и глаза орехового цвета; она тоже носила маклоринский плед. Улыбка ее была столь же мила, как и у Лилы.

Их непринужденность и внимание к ней помогли Джоанне расслабиться. Ванна оказалась замечательная.

— Это наш лаэрд приказал приготовить вам ванну, — пояснила Мэган. — Раз уж макбейнцы предоставили вам ночлег прошлой ночью, то теперь черед маклоринцев сделать что-нибудь для вас.

— Это только справедливо, — добавила Лила.

Прежде чем Джоанна успела спросить, что тут имеется в виду, Мэган переменила тему разговора. Ей хотелось обсудить церемонию венчания.

— Вы так прекрасно выглядели, миледи. Вы сами вышили узор на платье? Оно было так прелестно.

— Конечно, миледи не занималась этим сама, — возразила Лила. — Ее горничная…

— Но я сама его сшила, — перебила Джоанна. Они болтали все время, пока она принимала ванну.

Наконец Джоанна пожелала обеим девушкам доброй ночи и перешла во вторую комнату.

В ней было тепло и уютно. У наружной стены располагался очаг, а вдоль противоположной стены тянулась огромная постель, застеленная макбейновским пледом. Окно выходило на нижний луг. Густой мех, закрывающий окно, не позволял проникать сюда ночным ветрам, и эта защита вместе с огнем в очаге делала комнату очень привлекательной.

Джоанна совершенно терялась в громадной кровати. Под этим одеялом могли бы расположиться не меньше четырех человек, причем не касаясь друг друга. У нее никак не согревались ноги, и она уже было решилась вылезти из кровати в поисках пары шерстяных носков, но подумала, что это слишком хлопотно. «Вот заплести волосы в косы, пожалуй, стоит», — подумала она, громко зевнув. Иначе утром их не причешешь. Однако она слишком устала, чтобы чем-либо заниматься. Она закрыла глаза, пробормотала молитву и приготовилась уснуть.

Джоанна уже погрузилась в полудрему, когда отворилась дверь, и сон пропал, как только она почувствовала, что под чьей-то тяжестью осела кровать. Медленно открыв глаза, она сказала себе: «Все правильно». Это был Габриэль, присевший на край постели.

Он снимал башмаки. Она постаралась спокойно спросить:

— Что вы делаете, милорд?

Он оглянулся на нее через плечо и ответил:

— Собираюсь лечь спать.

Она снова закрыла глаза. Ему показалось, что она погрузилась в сон. А он продолжал сидеть, глядя на нее. Джоанна лежала на боку, лицом к нему. Ее волосы, золотые, как солнечное сияние, укутывали ее плечи, словно покрывалом.