Рита выпрямилась и посмотрела вначале в мой правый глаз, затем — в левый, а потом снова в правый.

— Но ты хороший, и сам это прекрасно знаешь. — Она улыбнулась и снова положила голову на мое плечо. — Хорошо… что ты зашел ко мне. Я так думаю. Хорошо, что ты хочешь меня видеть, когда у тебя плохое настроение.

Я принялся убеждать ее, что это не совсем так, но затем до меня вдруг дошло: я действительно пришел к ней, потому что чувствовал себя скверно. Да, поначалу моей целью было лишь утомить Доукса и заставить его уехать прочь. Да, я был ужасно подавлен тем, что упустил возможность поиграть с Рейкером. Но в итоге визит к Рите оказался замечательной затеей. Разве не так? Добрая, старая Рита. Она была очень теплой и очень приятно пахла.

— Добрая, старая Рита, — вслух повторил я, притянул ее к себе и прижался щекой к макушке.

Так мы сидели несколько минут, затем Рита вывернулась из моих объятий, поднялась и, потянув меня за руку, произнесла:

— Вставай. Пошли в постель.

Мы так и поступили. Когда я нырнул под простыню, а Рита прижалась ко мне, я вдруг осознал, какая она славная, как хорошо пахнет и сколько в ней тепла. Я почувствовал себя настолько комфортно, что…

Удивительная вещь пиво, не так ли?

ГЛАВА б

Я проснулся с головной болью, чувством бесконечной вины и с полной потерей ориентации. Моя щека покоилась на розовой простыне. Простыни на моей маленькой кроватке — те, на которых я просыпаюсь, встречая новый день, — были не розовыми и пахли не так. Матрас для моего низкого ложа был слишком обширен, а головная боль, вне всякого сомнения, тоже не принадлежала мне.

— Доброе утро, красавчик, — прозвучал где-то над моими ступнями чей-то голос. Я повернул голову и увидел Риту, смотревшую на меня со светившейся счастьем легкой улыбкой.

— Унг, — произнес я голосом, похожим на кваканье лягушки. Даже от этого более чем скромного усилия голова заболела сильнее. Но видимо, эта боль была чем-то забавна, поскольку улыбка Риты стала шире.

— Так я и думала, — сказала она и добавила: — Я принесу тебе аспирин. — Рита наклонилась, погладила мою ногу и удалилась в ванную комнату.

Я принял сидячее положение. Это было стратегической ошибкой, поскольку удары молота в моей голове стали еще сильнее. Я смежил веки, глубоко вздохнул и стал ждать появления аспирина. К нормальной жизни надо немного привыкнуть.

Но оказалось, что это не совсем так. Мне удалось выяснить — если ограничиться одной-двумя банками пива, то я расслабляюсь настолько, что способен слиться с подушкой на софе. Поэтому несколько вечеров подряд я с сержантом Доуксом в зеркале заднего вида останавливался после работы у дома Риты, играл с Коди и Эстор и сидел рядом с Ритой на софе, когда детишки отправлялись спать. Около десяти я направлялся к дверям. Рита, как мне казалось, ожидала прощального поцелуя, и я, как правило, целовал ее, стоя в открытых дверях, где меня мог видеть Доукс. При поцелуе я применял всю ту технику, которую подсмотрел в кино. Рита с радостью отвечала на мои поцелуи.

Я обожаю постоянство и к новому порядку вещей привык настолько, что сам почти начал в него верить. Новое существование было таким утомительно-скучным, что моя подлинная сущность отправилась спать. Откуда-то из самого дальнего и темного уголка Декстерленда до меня доносилось легкое похрапывание Темного Пассажира. Это меня пугало, и я впервые в жизни почувствовал себя одиноким. Но гнул свою линию, навещая каждый день Риту. Меня интересовало, как долго я смогу вести игру, зная, что Доукс продолжает слежку. Должен признаться, что это меня беспокоило. Я покупал цветы, сладости и пиццу. Целовал Риту все более и более диковинным образом, стоя в дверях, дабы Доукс как можно лучше мог обозревать мои успехи.