– Я буду очень осторожна, – обещала Дертоса.

Она взяла костяной гребень, украшенный искусной резьбой, но сломанный наполовину, и взялась за дело. Брала прядь за прядью, пропускала между пальцами, протаскивала через гребешок. Волосы у Тургонеса были сальные, но все же не такие грязные, как он сам, из чего Дертоса сделала вывод: маг худо-бедно заботился о своей прическе. Вряд ли он считал волосы средоточием своей магической силы. Будь так, он нипочем не позволил бы рабыне прикасаться к ним. Нет, он просто был тщеславен в том, что касалось его внешности. По-своему, но тщеславен. Забавная, чисто человеческая черточка. Нужно и ее запомнить.

Наконец туалет Тургонеса был окончен.

Он поцеловал Дертосу в лоб.

– Ты просто умница. А теперь я расскажу тебе суть моего опыта. Дело в том, что я исследую проблемы боли. Я создаю особый эликсир, который продлевает жизнь жертвы и сохраняет ей сознание до последнего мгновения. Лучше всего испытывать эликсир на девственницах из хороших семей. По какой-то причине именно такие, как ты, держатся с наибольшим достоинством. Поверь, я начинал с мужчин. С воинов, у которых были руки толщиной с твою ногу, а ноги – толщиной с твое туловище. Их мускулы бугрились, их лица наливались свирепостью… и они расклеивались почти сразу. Они визжали, умоляли о пощаде, словом, вели себя как девчонки. А вот сами девчонки – совершенно обратная картина. Молчали до последнего. Некоторые даже соглашались сотрудничать со мной, рассказывали о своих ощущениях. Я уважаю их. Я и тебя очень уважаю. Я убью тебя медленно, я причиню тебе множество страданий, и каждое мгновение, что ты будешь страдать, я буду испытывать к тебе глубочайшее почтение.

– О, – молвила Дертоса, бледнея, – я благодарна вам, мой господин! Ни один мужчина на свете не сделал бы для меня больше.

Глава восемнадцатая

Туризинд вошел в Дарантазии приблизительно в то самое время, когда Дертоса спала в объятиях Тургонеса. Рассудком наемник понимал, что у них не было другого выхода: продать Дертосу магам было оптимальным решением, и Конан принял его, не колеблясь. Более того, Туризинд знал и другое: хоть начальник тайной стражи и позволил киммерийцу при случае пожертвовать любым из своих спутников, на самом деле Конан сделает все, чтобы вызволить девушку из лап магов.

Да, киммериец сделает все. Другое дело, что этого «всего» может оказаться недостаточно. А чистая совесть в таких случаях служит весьма слабым утешением.

Туризинд больше не обманывался. Он любил Дертосу, несмотря на ее ремесло, невзирая на ее происхождение, на всю ту ложь, что существовала между ними – по ее вине, кстати! Если она погибнет, для наемника жизнь потеряет всякий смысл. Он больше никогда не встретит такую девушку. Дертоса – одна-единственная на всю Хайборию.

По плану, Туризинд должен был поселиться где-нибудь на постоялом дворе неподалеку от башни магов. Ему предстояло наблюдать, не возникнет ли каких-нибудь странных явлений в самой башне, вроде вспыхивающих окон или звуков жуткой битвы. Затем, получив любой сигнал о том, что один или оба мага убиты, Туризинд должен был открыть ворота Гайону и его людям. План отличался первобытной простотой и потому должен был сработать.

Туризинд не находил себе места. Сперва он решил просто бродить возле башни и наблюдать, но после того, как один или два стражника показали на него пальцем и обменялись какими-то короткими, неслышными издалека фразами, Туризинд оставил эту затею и принял иное решение. Он засел в маленькой таверне, взял кувшин дешевого вина, немного хрустящих хлебцев и принялся слушать разговоры завсегдатаев.

Здесь он чувствовал себя как дома.