|
И прекрасно знала, что за ее спиной происходит нечто, однако же, коварства так и не доставало, чтобы запереть Элизу либо отправить последнюю в провинцию, как то подсказывало чувство долга, поэтому женщина и воздерживалась от упоминаний в лицо брату Джереми о своих подозрениях. Предполагала, что Элиза и ее возлюбленный обменивались письмами, однако так и не удалось перехватить ни одно из них, несмотря на то, что призывала к бдительности всю домашнюю прислугу. Письма, несомненно, существовали и, казалось, появлялись с такой частотой, что мисс Роза была просто ошеломлена подобным фактом. Хоакин не посылал их, а вручал самой Элизе на каждой из их встреч. Женщины говорили между собой в более лихорадочной манере, в которой бы не осмелились говорить каждая с этим мужчиной лицом к лицу из-за охватывающих их гордости и стыдливости. Она спрятала письма в коробку, которую зарыла под землю на тридцать сантиметров глубины в небольшом огороде вблизи дома, где ежедневно симулировала усердную работу, ухаживая за кустарниками лекарственных мате Мамы Фрезии. Эти страницы, перечитанные не один раз, хотя и урывками, главным образом и поддерживали ее страсть, потому что обнаруживали собой образ Хоакина Андьета, что вставал перед глазами не так ярко, когда они были вместе. Казалось, подобное писал совершенно другой человек. Этот высокомерный молодой мужчина, находящийся всегда начеку, мрачный и сердитый, тем не менее, обнимал ее в помешательстве, после чего оттолкнул женщину, словно его обожгли прикосновения; в письмах же раскрывалась сама душа и так проявлялись чувства молодого человека, точно последний был настоящим поэтом. Позднее, когда Элиза уже не один год пыталась напасть на ускользающий след Хоакина Андьета, эти письма были единственным правдивым мотивом. К тому же, служили неопровержимым доказательством того, что разнузданная, живущая между ними, любовь не была неудачной затеей ее девичьего воображения, но существовала, проявляясь в кратких восхвалениях и длительных нравственных терзаниях.
После первой среды, проведенной в скиту у Элизы, оба покинули его, не оставив и следа буйного поведения. Дальнейшее поведение женщины, а также внешний вид последней ничем не выдавал ее тайну, за исключением сумасшедшего блеска в глазах и чуть большего использования собственного таланта снова и снова оказываться невидимой. Иногда складывалось впечатление нахождения в нескольких местах одновременно, запутывая этим всех. Либо получалось так, что никто не мог вспомнить, где и когда ее видел. И подобное происходило даже в те моменты, когда начинали специально ее звать. Женщина как бы вновь воплощалась обратно, совершенно игнорируя того, кто искал ее в данное время. В прочих случаях молодую особу можно было найти в швейной мастерской с мисс Розой либо за приготовлением кушанья с Мамой Фрезией, но подобное возвращение всегда было таким тихим и прозрачным, что у ни одной из двух женщин не было чувства, точно те ее видели. Присутствие девушки было неуловимым, почти незаметным, и понять, что рядом так никого и не было, удавалось лишь спустя несколько часов. - Ты напоминаешь духа! Я уже сыта по горло тебя искать. Не хочу, чтобы ты выходила из дома и всячески скрывалась из моего поля зрения, - неоднократно приказывала ей мисс Роза. - Да я и никуда не сдвинулась отсюда за весь вечер, - возразила дерзкая Элиза, украдкой появляясь в углу с книгой либо вышивкой в своих руках. - Вот так произвела сенсацию, детка, ради Бога! Как же я тебя замечу, если ты ведешь себя тише кролика? – поспорила в свою очередь Мама Фрезия. Она сказала, что увидит, а затем сделала то, что хотела, но женщины успокоились, когда девушка вновь показалась послушным и милым созданием. За несколько дней удалось овладеть поразительным мастерством, помогающим окончательно запутаться в реальности, точно она занималась искусством чародейства всю свою жизнь. Несмотря на невозможность уличить девушку в каких-то разногласиях либо легко проверяемой лжи, мисс Роза все же предпочла завоевать ее доверие и то и дело заговаривала о любовных делах. |
