|
В остальном же Корина ее разочаровывала. Девочка была непроходимой лентяйкой. Она не умела ни готовить, ни наводить порядок в пещере, ни стирать одежду, ни шить – словом, ничего. Больше того, она не хотела ничему учиться. Однажды колдунья в сердцах произнесла одевальное заклинание, чтобы хоть как-то поднять девочку с постели. Его-то Корина хорошо запомнила, и с той поры Гингема каждое утро видела, как к кроватке Корины важно шествуют башмачки, за ними ползут, словно гусеницы, носки, и завершает шествие платье, плывущее по воздуху, точно розовое облако. – Вот такое колдовство мне нравится, – заявила Корина, в очередной раз одевшись, даже не пошевелив пальцем. – Мама, научи меня, как заставить дрова складываться в костер, а котел – ходить по воду к ручью. Гингеме очень нравилось, когда девочка называла ее мамой, но на подобные просьбы она неизменно отвечала отказом. – Лентяйкам такие вещи знать ни к чему, – угрюмо говорила она. – Дай тебе волю, ты из кровати подняться не захочешь. Колдовство – это тяжелое ремесло, моя девочка. Ты должна научиться делать все, что умею я, а затем идти дальше. Когда-нибудь мы сумеем завладеть маги-ческими книгами Торна и тогда прогоним из страны мою одноглазую сестричку и этих заносчи-вых Стеллу и Виллину. А потом… потом я сумею стать властительницей мира! Мы с тобой бу-дем править всей землей… – А-а… – зевнула Корина. – Слышала, слышала я это уже раз сто. Повелительница мира, ха-ха! Живем в пещере, словно медведи, среди пауков, сушеных мышей и прочей дряни. Фу, на-доело! Хорошо бы жить во дворце, носить роскошные платья, танцевать с красивыми кавалера-ми… – Мала ты еще, чтобы думать о кавалерах! – Гингема сердито стукнула посохом по земле. – Почему же мала? – возмутилась Корина. – Как таскать тяжелые котлы с зельем – так не мала, а как танцевать – так мала! Мне, к твоему сведению, уже восемь лет, мамочка! Колдунья озадаченно почесала затылок. Она как-то упустила из виду, что Корина посте-пенно растет и скоро станет девушкой. Девушкой! А ума да знаний у нее, словно у молокососа-несмышленыша. Если дело и дальше так пойдет, то Корина успеет состариться, так и не научив-шись вызывать даже небольшой ураган. Разве такая неумеха сумеет справиться с другими кол-дуньями? Она, Гингема, не вечна, может и умереть. Что тогда будет с ее глупой дочкой? Бастин-да съест ее с костями, только оближется! Что же делать? Нахмурившись, Гингема грохнула посохом о камень с такой силой, что из него прямо в не-бо взвилась извилистая молния. Раздался оглушительный удар грома. – Ты будешь учиться или нет, глупая девчонка? – рявкнула колдунья так, что даже Нарк присел от страха. – Говори, будешь? Но Корина ничуть не испугалась. – Э-э… – протянула она, высунув язык. – Страшно как, у-у!.. Пугай этих дурачков-Жевунов, а не меня. Погоди, скоро я вырасту и, сама уйду от тебя. Очень нужно жить в этой сы-рой пещере всю жизнь! Я во дворец хочу, и чтобы мне все кланялись и делали все по-моему! Вот исполнится мне двадцать лет, я стану взрослой, и тогда… – Взрослой? – топнула ногой Гингема. – Так вот ты чего ждешь, лентяйка? Хорошо же, ты станешь взрослой – через двести лет! Она подняла посох, направила его ручку в форме головы дракона на Корину и произнесла заклинание: – Лабуру, мабуру, найти, данти, делани, мелани… Девочка слушала заклинание, весело болтая ногами. Даже когда из посоха ударила молния и окутала ее голубым сиянием, Корина и бровью не повела. |
