— Твоя мать! — заорала я. — Я знаю! Пожалуйста, уходи, Сильви!

Она скрестила ноги, медленно поднялась и стала дурачиться:

— Мои колени, — простонала она. — Ох, мой ревматизм! О Боже! Поднимаюсь, поднимаюсь, поднялась! Ну что, ты счастлива?

«Что она о себе думает, откуда у нее такая власть надо мной? — подумала я. — Почему она позволяет себе так вести себя со мной?» — Я сама дала ей повод — я ее слушала.

— Я твой хороший друг, Флоренс, — сказала она, медленно и нежно обнимая меня за плечи. — Никогда не забывай об этом.

Я поцеловала ее в обе щеки и решительно подала ей сумку и очки.

— Ты меня не проводишь? — спросила она. — Я так боюсь этих бродяг, которые живут у вас под лестницей!

— Они не опасны, — ответила я. — Там был кто-нибудь, когда ты поднималась?

— Нет.

— Тогда ты можешь спокойно идти, Сильви. Все в порядке. Никто не собирается нападать на тебя на лестнице. Я клянусь жизнью отца.

Я подтолкнула ее к двери, двери Феликса.

— Позвони мне завтра и расскажи, как все прошло, и все, что ты будешь делать, только не упрекай его, — сказала она.

Я закрыла за ней дверь, потом снова открыла ее и крикнула:

— Спасибо за советы!

Я попыталась привести комнату в прежний вид. Очистить ее, чтобы не оставалось никаких следов проведенного вечера. Я не хотела, чтобы он подозревал, что здесь был кто-то иной, кроме нас. Я выбросила бумажные тарелки и пустую бутылку из-под вина и очень сильно завязала пластиковый мешок для мусора, чтобы из него ничем не пахло. Я вымыла пепельницы и зажгла сразу две ароматические палочки, а потом еще и третью. Набросила темный шарф на лампу, стоявшую на полу. Я вымыла стаканы и надела на себя прозрачную индийскую рубашку.

Потом я внимательно осмотрела комнату. Несмотря на запах палочек и темный шарф на лампе, она выглядела какой-то дешевой, как будто в ней побывало много народу. Чтобы скоротать время, я приготовила новое гнездышко из подушек на полу и свернулась в нем калачиком. Я не хотела ложиться в кровать. Если я это сделаю, то признаю, что ночь уже закончилась. Что в этой ночи не было ничего, кроме разговоров Сильви и ее вмешательства. Если я лягу в постель, то покажу отсутствие веры. Он должен прийти! Эта ночь станет его ночью.

И я ждала, но он не пришел.

Я проснулась с чувством, что во время сна я потеряла все. Я лежала на полу, на подушках. На мне было наброшено мое зимнее пальто. Было солнечное утро. Лампа все еще светила. Я тихо лежала, ожидая, что раздастся телефонный звонок; меня не покидала уверенность, что не все еще потеряно.

«Все кончено», — сказал мне внутренний голос.

Я встала, зная, что должна позвонить Феликсу. Помешать тому, чтобы все было кончено, как-то вернуть его. Я пыталась снова услышать его голос. Мне показалось, что что-то произошло на улице. Я услышала: «На улице». Я стянула свою хорошенькую рубашку, которая мне так и не пригодилась, и натянула джинсы. Мне не нужно было принимать ванну. Я и так слишком долго сидела в ванне вчера. Я сбежала по лестнице, повернула за угол, мимо кулинарии, потом налево, мимо булочной. Я прислушивалась. Мне следовало получить инструкции. «Здесь, — услышала я. — Прямо здесь!» Я посмотрела вниз и увидела под ногами серую поверхность асфальта. Я пыталась прочитать его, как телефонную книгу. Я даже прищурилась.

Немного подальше, по направлению к Рю де Гренель, я увидела на мостовой небольшой листок бумаги серо-зеленого цвета — квитанция междугородных переговоров с номером телефона.