Внезапно у ног девушки разбился другой шар, заполненный фиолетовым дымом. Пирра отпрыгнула, но недостаточно быстро: она успела вдохнуть сладковатый усыпляющий газ. Перед глазами у нее все поплыло, ноги стали ватными. Она повернулась к решетке. Там стоял какой-то человек, но его лицо скрывалось за клубами черного дыма, уже просачивавшегося в камеры.

– Здравствуй, Пирра, – прозвучал знакомый голос. – Как приятно снова тебя видеть.

Пирра еще успела узнать своего бывшего парня, а потом потеряла сознание.

Ластианакс

Ластианакс подошел ко входу в тюрьму, чувствуя, как в животе словно завязывается комок нервов, а ладони потеют. Поравнявшись с часовыми, он ждал, что они немедленно его разоблачат, однако солдаты-птицеловы стукнули себя кулаками в грудь, и маг в ответ слегка кивнул – он видел, что так поступали лейтенанты-птицеловы, которых он встречал на улицах.

Ластианакс вошел в тюрьму, мысленно благодаря Пирру, снабдившую его настоящим лейтенантским значком. Несомненно, часовые задавались вопросом, кто он такой, но ни один не рискнул останавливать и допрашивать старшего по званию.

В длинном коридоре, залитом бледным светом парящих сфер, выстроилась очередь смологоликов. Наиболее зависимые от жевательной смолы гиперборейцы стояли один за другим, ожидая своей очереди, чтобы подойти к машине для откачки анимы. Ластианакс шел мимо исхудавших из-за недоедания, апатичных людей, направляясь к центральной части здания. Конечно, сейчас не наблюдалось такой толкучки, как днем, однако все залы, где проводилась откачка, были полны народу, несмотря на столь ранний час. Солдаты, мимо которых периодически проходил Ластианакс, ударяли себя в грудь кулаками в знак приветствия. Маг слышал, как они переговариваются, обсуждая постоянных посетителей Экстрактриса.

– Вон тот уже второй раз за сегодня приходит. Держу пари на банку ваксы для сапог, что он и трех дней не протянет.

– Принято. У него еще осталось немного жира, так что, бьюсь об заклад, он продержится по крайней мере четыре дня.

Ластианакс почувствовал, как завибрировал лежащий у него в кармане графоманс. Он отогнул по́лу плаща и незаметно прочитал сообщение на экранчике прибора: «НАЧИНАЮ ПОДЪЕМ». Юноша несколько раз нажал кнопку, стирая сообщение. Значит, у него есть еще четверть часа, чтобы забрать живую лазурь.

В конце коридора стояло двое солдат, каждый держал в руках какой-то длинный предмет, напоминающий металлический шпатель: они водили этими странными инструментами вокруг каждого смологолика, словно таким образом надеялись что-то обнаружить. Ластианакс почувствовал, что его накрывает паника. Аспази не предупредила его об этой мере предосторожности. Маг замедлил шаг, насколько это было возможно, чтобы не показаться подозрительным, и отчаянно пытался понять, каково назначение этих «шпателей». На инструментах были выгравированы печати. Только подойдя к солдатам на расстояние нескольких шагов, Ластианакс смог разглядеть элементы, из которых состояли печати: они обеспечивали притяжение.

Увидев его, солдаты вытянулись по струнке и синхронно стукнули себя кулаками в грудь. Смологолики, которых должны были сканировать следующими, беспокойно переминались с ноги на ногу: им не терпелось пройти проверку и попасть в помещение, где велась откачка анимы. Один из солдат приблизился к Ластианаксу.

– При всем уважении, лейтенант, новые меры безопасности, – произнес он, указывая на «шпатель».

Ластианакс сделал грозное лицо и кашлянул.

– Что это такое, солдат? – требовательно спросил он, стараясь говорить грубым голосом, чтобы казаться старше своего возраста.