Касик задумчиво помолчал, потом заявил:

– Нет. Я предпочитаю не знать.

Это был его способ сказать, что он ее поддерживает. Как обычно, он не беспокоился о социальных условностях, просто спустился по вырубленным в ледяном каскаде ступеням и присоединился к рабочим. Арка смотрела, как те подгоняют овцебыков и вереница саней исчезает на улицах первого уровня. Она, в свою очередь, заплатила за проход и спустилась по импровизированной лестнице; сердце ее ныло от горя, но глаза остались сухими. Все происходило слишком быстро. Стерикс умер. Казалось, мир вокруг нее рушится.

Остаток дня Арка провела, бродя по обледеневшей беговой дорожке вдоль крепостных стен. На башнях развевались знамена в цветах Гипербореи и Темискиры. На крепостной стене установили огромный навес из красного шелка, расшитый золотыми геометрическими фигурами. Под ним стоял трон из черного дерева, накрытый шкурой белого грифона. По обеим сторонам от навеса сколотили деревянные трибуны: завтра на них разместятся сановники, как в день Состязания василевса.

Определив, на каком расстоянии от крепостной стены ей нужно будет находиться, чтобы лучше прицелиться, Арка направилась к конюшням. Она вошла в одно из зданий, то самое, где когда-то впервые встретила Стерикса, и остановилась перед пустым стойлом Карапуза. Неужели она навсегда потеряла и его тоже?

– Фот эфо да!

Арка подскочила и повернулась ко входу в конюшню. В полутемном переулке появился Лофадь. Теплая шапка скрывала его лысину, и теперь еще очевиднее стало его сходство с сыном. Тренер ошеломленно глядел на девочку.

– Куда фе ты пофефалась? Лафти дфе декафы поффуду тефя ифкал! – воскликнул он. – А где тфой доходяга?

– Я потеряла Карапуза и не знаю, где он, – ответила Арка. – Вы знаете, где сейчас Ластианакс?

– Поняфия не имею, он мне не скафал, гфе фифет, – ответил Лофадь, явно разочарованный отсутствием Карапуза. – Как по мне, он, нафелное, фанят чем-то офень опафным, лаз не ласскафал отцу. Кафдый лаз, когфа он плихофит в квалтилу, я боюфь, что больфе никогфа его не уфифу. Ладно, ласскафи, что с тофой слуфилось?

Замечание Лофадя вновь вернуло Арку к мысли, которую она гнала от себя с тех пор, как решила убить повелителя лемуров: она прошла точку невозврата. Ее способности к магии слишком ослабли, а стоящая перед ней задача очень опасна, так что не стоит надеяться, что она выйдет из предстоящей передряги живой и невредимой. Несомненно, присутствие здесь Лофадя – это ее последняя возможность передать весточку Ластианаксу. Девочка сняла с запястья браслет-крылья, которым все равно не смогла бы больше воспользоваться, и вручила тренеру со словами:

– Отдайте это Ластианаксу и скажите ему вот что: я жалею, что выбросила его, как старый носок.

Затем Арка поспешила покинуть конюшни, чтобы избежать необходимости дальнейших объяснений.

Снаружи стемнело: на город опустилась ночь. В животе у девочки урчало от голода; помимо нескольких сгрызенных на завтрак галет, она целый день ничего не ела. Золота у Арки не осталось, и подняться на седьмой уровень она уже не могла. Поразмыслив немного, девочка решила провести ночь в стойле Карапуза. Она спряталась и подождала, пока Лофадь выйдет из конюшен – благо он ушел почти сразу же, озадаченно разглядывая оставленный ему браслет, – а потом вернулась в конюшню. В стойле Карапуза она сгребла в кучу заплесневевшее сено, улеглась на него, свернувшись калачиком, и стала думать о Стериксе, Ластианаксе и о предстоящем ей завтра деле.

В ее ситуации было, по крайней мере, одно преимущество: ей нечего терять.

9

Диверсия

Ластианакс

После неудачного разговора с Пиррой Ластианакс провел ночь, размышляя обо всех тех словах, что они могли бы сказать друг другу, если бы не были такими гордецами.