– Сирам…

Арка повернулась к Алькандру. Казалось, он тоже взволнован присутствием этого создания. Маг взирал на своего лемура, и в его глазах читалось сожаление и… чувство вины? Арка не ожидала увидеть на лице своего противника такое выражение. Алькандр шагнул к существу и позвал его по имени, но лемур остался неподвижен, как будто не услышал. Алькандр помахал растопыренными пальцами перед носом своего слуги, но тот и глазом не моргнул. Взгляд мага потускнел, он выпрямился и повернулся к оставшейся чуть поодаль Арке.

– Мы в аркадийской деревне, в которую сбежала твоя мать, узнав, что Сирам всего лишь лемур, – пояснил он.

Его голос разнесся над безлюдной деревушкой, но, очевидно, услышала его только Арка. Лемур по-прежнему ждал перед дверью хижины, не двигаясь и не мигая.

– Меланиппе укрылась здесь, будучи на последнем сроке беременности, в надежде, что я ее не найду, – продолжал Алькандр. – Она знала, что я хочу забрать тебя, и пыталась этого не допустить. Вот только я узнал, где она прячется, и отправил Сирама найти ее. Позже, вернувшись ко мне, он сообщил, что прибыл слишком поздно, что твоя мать умерла, рожая тебя, а тебя отнесли в лес амазонок до того, как он появился в деревне.

Он задумчиво добавил, как будто обращался к самому себе:

– Предполагалось, что лемур не может лгать. Тем не менее я всегда подозревал, что в тот день Сирам не рассказал мне всей правды.

Лемур наконец шевельнулся, словно эхо слов его хозяина прошло сквозь время; он открыл дверь и вошел в темную лачугу. Алькандр последовал за своим слугой. Арка набрала в легкие побольше воздуха и тоже направилась внутрь.

В хибаре царили смрад и темнота. Единственным источником света было отверстие в плоской каменной крыше, которое проделала буря. Тут присутствовали все запахи, какие только может произвести человеческое тело: смесь пота, мочи, кала и… крови. В единственной комнате почти отсутствовала обстановка: несколько очень простых предметов мебели и груда старых грязных простыней. Сирам стоял неподвижно, как подвешенная к потолку марионетка. Его хозяин остановился немного позади и ждал, что лемур будет делать дальше.

Существо приблизилось к куче простыней, присело на корточки и приподняло край ткани.

На Арку накатила тошнота.

Под запятнанными тряпками лежал труп женщины.

Большие карие глаза умершей смотрели в потолок, тонкие косы разметались вокруг головы, словно солнечные лучи. Простыня наполовину прикрывала ее торс, обтянутый туникой из грубой ткани. Руки покойницы были прижаты к округлившемуся животу, будто она пыталась сдержать исходившую из него боль. Нижняя часть ее живота скрывалась под залитой кровью простыней.

Лицо наклонившегося к умершей лемура осталось бесстрастным, однако по его щеке, освещенной бьющим из-под крыши лучом света, скатилась слеза. Он согнал со смуглой щеки мертвой женщины муху.

– Это моя мать.

Слова сорвались с губ Арки. Она стояла в двух шагах от трупа, взгляд ее был прикован к лицу Меланиппе, о которой она так часто слышала. В ее душе появилась пустота, которой раньше не было. Девочка внезапно пожалела, что выросла без матери, хотя никогда ее не знала.

– Она умерла из-за вас, – проговорила Арка. – Это вы ее убили.

Повелитель лемуров покачал головой:

– Нет, это ты ее убила.

Тут край простыни, прикрывающий ноги Меланиппе, пошевелился, послышался тихий писк. Сирам откинул вторую половину простыни. Между окровавленных бедер мертвой женщины шевелилось красное, морщинистое существо. Потревоженный лемуром младенец открыл огромный рот и заревел.

Ошеломленная Арка-из-настоящего наблюдала, как лемур берет Арку-из-прошлого на руки. Казалось невозможным, что живое существо может родиться в таком грязном месте.