— Она оказалась права, — заметил он. — Она должна была делать именно то, что делала. Я бы только мешал ей. Она была нацелена на успех и добилась его.

Потом я рассказала о себе. Я рассказала о поездке в Леверсон-Мейнор, о моей любви к Родерику и о том, чем это все закончилось.

Он был просто потрясен.

— Дитя мое, какая трагедия! Ведь этого могло не случиться. Ты могла быть счастлива. Все случилось из-за нее. Ее сердце было бы разбито! Больше всего она хотела, чтобы ты была счастлива.

— Теперь уже слишком поздно. Он женился на Лайзе Финнелл, о которой я вам рассказывала.

— Жизнь полна неожиданностей. Почему я не поехал к ней в Лондон? Почему я даже не попытался достичь чего-либо в жизни? Я мог бы с ней жить в Лондоне. Я бы был там счастлив! Но я не сделал этого. Почему-то я никак не мог отсюда уехать. Я всегда сомневался. Я оказался слабаком, а она — сильной личностью.

Он задумался.

— Ноэль, я отдам вам эти письма. Они вам могут понадобиться. — Помолчав, он спросил с надеждой: — Может быть, вы как-нибудь заедете ко мне?

— Обязательно, — пообещала я.

Было уже поздно, когда я вернулась в гостиницу. Я все еще не могла прийти в себя. Я нашла своего отца и узнала правду. Мне не следовало отказываться от мужчины, которого я полюбила!

Возвращение в Леверсон-Мейнор

Мы вернулись в Лондон. Удача не столько радовала, сколько навевала грусть. Мне было бы гораздо тяжелее, если бы не поддержка Мари-Кристин. Она казалась старше своих лет. Понимая мои чувства, всячески старалась утешить.

Ах, ну почему я не нашла эти письма сразу же после смерти матери? Почему не рассказала ей о моей привязанности к Родерику? Моя жизнь могла бы сложиться совсем иначе. Мари-Кристин задалась целью переделать комнату моей матери. Но ничто не могло уничтожить память о ней. Я постоянно вспоминала написанные ею слова. Как сильно в тех письмах проявилась ее любовь ко мне!

Все произошло так, как она задумала. Чарли считал меня своей дочерью. Как могла она предусмотреть последствия этого?

В течение нескольких недель ничего не происходило, затем позвонил Чарли, он приехал в Лондон. Я размышляла: стоит ли говорить ему о моем открытии? Было бы справедливо рассказать ему правду. Я хотела знать, что ему известно о смерти Робера, у меня не хватило духу написать ему об этом. Теперь он был здесь.

Он вошел в гостиную и взял мои руки в свои.

— Я только что узнал о том, что случилось, — сказал он. — Мне сказали в Сити. Как ужасно думать, что Робер… умер. Долгое время я пытался связаться к тобой. Я не знал, что ты в Лондоне; я позвонил, чтобы узнать, нет ли новостей. Я собирался в Париж навестить тебя, но пока во Франции беспорядок, путешествовать непросто. Как я рад, что ты дома.

— Со мной племянница Робера Мари-Кристин. Знаешь, она потеряла семью. У нее никого не осталось.

— Бедняжка.

— Чарли, я должна сказать тебе что-то очень важное. Это случилось только что. Я нашла своего отца, своего настоящего отца.

— Моя дорогая, о чем ты говоришь? Что ты можешь знать?

Я рассказала ему об обнаруженных письмах и о поездке в Корнуолл.

— У меня есть доказательства, — объяснила я. — Эннис Мастерман показал мне мамины письма, из которых абсолютно ясно, что он мой отец.

— Но зачем?..

— Она сделала это ради меня. Она хотела, чтобы я ни в чем не нуждалась.

Мой голос дрогнул, и Чарли сказал:

— Дорогая Ноэль, я подозревал это. Но независимо ни от чего я бесконечно благодарен ей за то, что она смогла мне дать… Таких, как она, больше нет.