|
Лед у их ног образовал миниатюрное ущелье, пересеченное широкой тенью, падавшей от солнца. — Идите вперед, Томми,-приказала Фрона. — Мы прошли полпути, и под нами еще вода. — Вы только и думаете о воде,огрызнулся он,а сами ведете человека на смерть. — Я боюсь, что у вас на душе есть какой-то большой грех, Томми,сказала Фрона, укоризненно качая головой. — Отчего вы так боитесь смерти?-Она вздохнула и ухватилась за свой конец лодки.Хотя, я думаю, это естественно. Вы не умеете умирать... — Я вовсе и не желаю умирать,яростно перебил ее Томми. — Но для всех настает время, когда приходится умереть, когда ничего другого не остается. И мы, может быть, переживаем этот момент сейчас. Томми осторожно скользнул на сверкающий уступ и растянулся во весь рост. — Все это очень хорошо,ухмыльнулся он,но не думаете ли вы, что у меня не хватит здравого смысла судить самому? Я хочу сам решать за себя. — Но вы не умеете этого делать самостоятельно. Сильные всегда задавали тон таким, как вы. Они указывали им, как и где надо умирать, и бичами гнали их на смерть. — Вы здорово говорите,возразил Томми.Мне даже жаловаться не пристало, так у вас все отлично получается. — Вы правильно поступаете! — рассмеялся Корлисс когда Томми скрылся, расположившись в глубине ущелья.Несговорчивая скотина! Он будет спорить даже в день страшного суда. — Где вы научились грести? — спросила она. — Гимнастика... В колледже,кратко ответил он.Но разве это не прекрасно? Смотрите! Тающий снег образовал пруд на дне ущелья. Наклонившись, Фрона коснулась прохладной воды пылающим ртом. Она легла ничком, показав подошвы разорванных мокасин или, вернее, подошвы ног (так как мокасины и чулки были изорваны в клочья). Они были очень белы и все изранены от хождения по льдинам. Местами на них выступила кровь, а из одного пальца даже текла струей. — Такие крошечные, красивые, нежные — -язвил Томми.Никто бы не подумал, что они способны повести сильного человека в ад. — Судя по вашему ворчанию, вы быстро окажетесь там,раздраженно ответил Корлисс, — Сорок миль в час,отпарировал Томми и отошел, радуясь, что за ним осталось последнее слово. — Постойте минутку. У вас две рубашки. Дайте мне одну. На лице шотландца отразилось любопытство. Наконец он сообразил, что от него требуется, покачал головой и пошел дальше. Фрона встала на ноги. — В чем дело? — Ничего. Сидите. — Но в чем же дело? Корлисс положил ей руки на плечи и заставил ее сесть. — Ваши ноги. Их нельзя оставить в таком виде. Они изранены. Посмотрите! — Он провел рукой по одной из подошв и показал ей окровавленную ладонь.Отчего вы мне не сказали? — Они меня не очень беспокоили. — Дайте мне одну из ваших юбок,попросил он. — У меня...Она запнулась.У меня всего одна. Он оглянулся вокруг. Томми исчез среди льдин. — Нам надо двигаться дальше,сказала Фрона, пытаясь встать. Но он удержал ее. — Ни шагу дальше, пока я не перевяжу вам ноги. Закройте глаза. Она повиновалась, и когда открыла глаза, то он был обнажен до пояса и перевязывал ей ноги своей рубашкой, разорванной на полосы. — Вы сидели спиной, и я не знал... — Пожалуйста, не извиняйтесь,перебила она его.Я сама могла бы сказать вам. — Я не извиняюсь. Наоборот, я упрекаю вас. Ну, теперь другую. Приподнимите ее. Близость Фроны сводила Корлисса с ума, и он слегка коснулся губами того маленького пальца, из-за которого барону достался поцелуй. |
