|
Его любовь нельзя сравнить с вашей. Что здесь скажешь? Чувство любви ему недоступно, мелкие страстишки — вот все, на что он способен. Вам это не нужно. А это все, что он в лучшем случае может вам дать. А вы, что вы можете ему дать? Самое себя? Ненужная щедрость. Но золото вашего отца... — Довольно! Я не хочу вас слушать! Это нечестно.Фрона заставила ее замолчать, а потом вдруг дерзко опросила: — А что может дать ему женщина, Люсиль? — Несколько безумных мгновений,последовал быстрый ответ.Огненное наслаждение и адские муки раскаяния, которые потом выпадут ему на долю так же, как и мне. Таким образом сохраняется равновесие, и все кончается благополучно. — Но... но... — В нем живет бес,продолжала Люсиль,бессоблазнитель, который дает мне наслаждение, он действует на мою душу. Не дай вам бог, Фрона, его узнать. В вас нет беса. А его бес под стать моему. Я откровенно признаюсь вам, что нас связывает только взаимная страсть. В нем нет ничего устойчивого, и во мне также. И в этом красота. Вот как сохраняется равновесие. Фрона откинулась в кресле и лениво смотрела на свою гостью. Люсиль ждала, чтобы она высказалась. Было очень тихо. — Ну? — спросила наконец Люсиль тихим, странным голосом, вставая, чтобы надеть кухлянку. — Ничего. Я жду. — Я кончила. — Тогда позвольте вам сказать, что я не понимаю вас,холодно произнесла Фрона.Я не вижу цели вашего прихода. Ваши слова звучат фальшиво. Но я уверена в одном: по какой-то непонятной причине вы сегодня изменили самой себе. Не спрашивайте меня,я не знаю, в чем именно и почему. Но мое убеждение непоколебимо. Я знаю, что вы не та Люсиль, которую я встретила на лесной дороге по ту сторону реки. То была настоящая Люсиль, хоть я и видела ее мало. Женщина, которая пришла сегодня ко мне, совершенно чужая мне. Я не знаю ее. Моментами мне казалось, что это Люсиль, но это было очень редко... Эта женщина лгала, лгала мне о самой себе. А то, что она сказала о том человеке,в лучшем случае только ее мнение. Может быть, она оклеветала его. Это весьма вероятно. Что вы скажете? — Что вы очень умная девушка, Фрона. Вы угадываете иногда вернее, чем сами предполагаете. Но вы бываете слепы, и вы не поверите, как вы иногда слепы! — В вас есть что-то, из-за чего я могла бы вас полюбить, но вы это так далеко запрятали, что мне не найти. Губы Люсиль дрогнули, словно она собиралась что-то сказать. Но она только плотнее закуталась в кухлянку и повернулась, чтобы уйти. Фрона проводила ее до дверей, и Хау-Хэ долго размышляла о белых, которые создают законы и сами преступают их. Когда дверь захлопнулась, Люсиль плюнула на мостовую. — Тьфу! Сент-Винсент! Я осквернила свой рот твоим именем! — И она плюнула еще раз. — Войдите! В ответ на приглашение Мэт Маккарти дернул за шнурок, открыл дверь и осторожно притворил ее за собой. — А, это вы! — Сент-Винсент с угрюмой рассеянностью взглянул на гостя, потом овладел собой и протянул ему руку.Алло, Мэт, старина. Мои мысли были за тысячу миль отсюда, когда вы вошли. Садитесь и будьте как дома. Табак у вас под рукой. Попробуйте его и скажите свое мнение. «Понятно, почему его мысли были за тысячу миль отсюда»,подумал Мэт: идя сюда, он встретил женщину, и в темноте ему показалось, что она удивительно похожа на Люсиль. Но вслух он сказал: — Вы хотите сказать, что замечтались? Это не удивительно. — Почему? — весело спросил журналист. — А потому, что по дороге сюда я встретил Люсиль, и следы от ее мокасинов вели к вашей лачуге. У нее иногда бывает острый язычок. — И это хуже всего,ответил Сент-Винсент совершенно искренне. |
