— Нет, она не интересовалась искусством.

— Почему всегда хочется, чтобы те кого мы любим, разделяли наши вкусы?

Мэрион не ответила на этот слишком прямой вопрос, но все же заметила:

— Как-то я повела Эллен и Дороти — Дороти была самой младшей из моих сестер…

— Я знаю…

— …в этот музей, когда они были еще подростками, но им здесь показалось неинтересно. Я подумала, что они слишком молоды.

— Мне кажется, — сказал Бад, подходя ближе, — что если бы в свое время в моем родном городе был подобный музей… Скажите, заходили вы сюда, когда вам было двенадцать или тринадцать лет?

— Да.

— Вот видите!

Его улыбка ясно давала понять, что оба они относятся к особой категории людей, недоступной для таких, как Эллен и Дороти.

В зал вошла супружеская пара в сопровождении двух детей.

— Пойдем дальше, — предложил он, беря ее под руку.

— Но…

— Сегодня воскресенье и не может быть никаких деловых свиданий, — сказал он с обезоруживающей улыбкой. — Вы одни, я тоже один, так что…

Они прошлись по залам третьего, потом второго этажа, обмениваясь впечатлениями, пересекли первый, продвигаясь среди блестящих машин, казавшихся здесь нелепыми, потом вышли в сад музея. Переходя от статуи к статуе, они задержались перед скульптурой Майоля и присели, наконец, чтобы покурить.

— Вы были помолвлены с Эллен, не так ли?

— Не совсем.

— Я думала…

— Это не было официально, я хочу сказать. Когда люди сближаются в университете, это не означает, что они будут вместе всю жизнь.

Некоторое время Мэрион молча курила.

— У нас было много общих интересов, но они были скорее поверхностными. Одни и те же лекции, одни и те же друзья… Сближал нас, в сущности только Колдуэлл. По окончании курса… Я не уверен, что по окончании курса мы вступили бы в брак. Я нежно любил Эллен, — нерешительно продолжал он, — я действительно очень любил ее, и ее смерть была для меня страшным горем, но… как бы вам сказать?.. Она не была очень глубоким человеком. Надеюсь, вас не задевает, что я так говорю о ней?

Мэрион отрицательно покачала головой, не пряча от него взгляда.

— Кроме искусства, я старался привить ей интерес к серьезному чтению, к политическим вопросам, но и это не имело успеха. По-настоящему она любила только развлечения.

— Ее воспитывали в большой строгости. Вероятно, она испытывала потребность наверстать упущенное.

— Возможно. А потом, она была на четыре года моложе меня. Но мне никогда не приходилось встречать более очаровательной девушки.

Он помолчал и через минуту спросил:

— А загадка ее гибели так и не была раскрыта?

— Нет! Разве это не ужасно?..

Они снова помолчали, а через некоторое время заговорили о преимуществах жизни в Нью-Йорке, где можно так много увидеть и предпринять, о выставке Матисса, которая должна была вскоре открыться.

— Знаете, кто один из моих любимых художников? — неожиданно спросил Бад.

— Кто?

— Может быть, вы и не знакомы с его творчеством… Это Чарльз Демут.

Лео Кингшип облокотился на стол, переплёл пальцы и стал внимательно рассматривать холодное молоко в своем стакане, как будто надеялся увидеть там будущее.

— Ты часто с ним встречаешься, не правда ли? — спросил он.

Мэрион с рассчитанной медлительностью поставила кофейную чашку и только после этого посмотрела на отца поверх разделяющей их белоснежной скатерти, хрустальных бокалов и серебряных приборов.