— Это те девушки, которых я встретила прошлой ночью, — объяснила Анжелика. — Помнишь? Я тебе говорила.

— А-а-а, — кивнул головой Саймон, поднимая темные брови и расширив глаза. — Те самые девушки. Я помню.

В бездонных, мрачных водоворотах его глаз сверкнул отблеск какой-то мысли, как показалось Дженне, неприятной и страшной мысли.

— Пожалуйста, простите мне мою неучтивость, дорогие юные леди, — продолжал Саймон Фиар, шире раскрывая перед ними дверь. — Прошу вас пожаловать в наше скромное жилище.

Поток солнечного света хлынул в темную прихожую, и Дженна наконец увидела глаза Саймона полностью. Взгляд его был пронизывающим, и девушка поспешно отвернулась.

У Саймона были очень страшные глаза. Близко посаженные и совершенно черные, они смотрели на нее из-под бесцветных и морщинистых, как у ящерицы, век.

Черный сюртук и брюки облегали его тонкую высокую фигуру. Белый стоячий воротничок был накрахмален, лицо над ним казалось угловатым и изможденным, а желтая кожа шеи складками свисала над стягивавшим ее воротником. Тонкий изогнутый мо нией белый шрам шел от угла его левого глаза до подбородка. Длинный крючковатый нос напоминал заостренный птичий клюв. Зачесанные со лба волосы казались грязными и сальными. Усов у Саймона н было, но по обеим сторонам щек красовались большие кустистые бакенбарды.

— Входите, — пригласил он.

Дженна почувствовала, как кто-то подталкивает ее в спину. Это была нетерпеливая Хэлли. В доме было очень холодно, пахло сыростью и какой-то гнилью. В каждом углу собрались темные тени. Окна были завешены плотными темно-зелеными шторами, а на второй этаж вела лестница из черного мрамора.

Дженна услышала тихий звон и посмотрела наверх. Под потолком висела очень красивая хрустальная люстра. Ветер шевелил подвески, и они тихонько звенели, а по стенам плясали радужные блики — это солнечный свет, наконец-то проникший в темный дом, проходил сквозь хрустальные призмы. Но Саймон быстро закрыл входную дверь, и прихожая снова погрузилась во мрак.

— Мы так рады, что вы пришли, — сказала Анжелика. — Пойдемте в гостиную, и я распоряжусь насчет чая. Простите нас за то, что здесь так темно, — продолжала щебетать она. — У меня очень чувствительные глаза. Мой врач строго-настрого приказал мне не открывать шторы днем. Мы с Саймоном так хорошо изучили этот дом, что лампы нам не нужны.

Дженне показалось, что шторы не открывали в течение нескольких лет, а не нескольких дней.

— У нас так давно не было гостей, — говорила Анжелика. — Не могу передать вам, как мы рады вас здесь видеть. Не правда ли, Саймон?

— Конечно, любовь моя.

Дженна обернулась и посмотрела на него. Хозяин дома показался ей еще выше. Лицо его абсолютно ничего не выражало, а в глазах горел тайный зловещий огонь. Теперь девушка прекрасно понимала, где источник таинственных слухов о семье Фиаров.

— Ну вот мы и пришли, — ласково сказала Анжелика, пропуская подруг в гостиную.

Дженна впервые в жизни попала в такую роскошную комнату. Такой великолепной мебели и таких огромных и дорогих ковров она никогда раньше не видела. Окна в гостиной тоже были задрапированы глухими шторами, кик и во всем доме, но преломленный дневной свет проникал в комнату через круглое витражное окно в верхней части южной стены.

— Саймон, дорогой, позвони, чтобы принесли чай, пожалуйста, — проворковала хозяйка, усаживаясь на софу и взбивая подушки. — Идите сюда, девочки.

Саймон дернул за украшенный вышивкой шнурок, висевший в дальнем конце комнаты. Затем он уселся на стул напротив дивана и принялся изучать своих гостий.

— Ну что же, юные леди, почему бы вам не рассказать и себе? — начал он.