|
– Сделаю. Больше ничего не надо? Я кузницу осмотрел – хорошая кузница. Даже не просто кузница – мастерская хорошая. Причем все инструменты аккуратно на стене развешаны. – Слушай, – спрашиваю, – а ключ гаечный сможешь сделать? – Если объяснишь, – усмехается, – что это такое – смогу. Я объяснил. – Сделаю, – говорит. – Это просто. Мне главное – размеры точно знать. – Размеры я тебе скажу. Я тебе даже образец предоставлю. Ладно. После кузницы пошел местность осматривать. Рыжая, само собой, как тень тащится. Я уж на нее и внимание обращать перестал. – А зачем, – спрашивает, – тебе этот галечный ключ потребовался? – Гаечный. Головы кое-кому поскручивать. – Я серьезно. – И я, – говорю, – серьезно. Пришли в ущелье. Смотрю – слева склон отвесный, не всякий «эдельвейс» заберется, а справа тоже крутой, но все ж таки более пологий. И, что приятно, ровный. То есть лезть по нему как раз из-за этого неприятно – зацепиться толком не за что и укрыться, если что, тоже негде. Но для моих планов – самое то. – А скажи-ка мне, не-рядовая Карален, – спрашиваю, – ты на этот склон забраться пробовала? – Это очень опасно, и потому мой отец запретил. И не только мне. – Так ведь я не спрашиваю, опасно или нет? Я тебе какой вопрос задал? Была ты там, наверху? А? – Была. – Вот и отлично, – говорю. – Показывай дорогу. – Куда? – Как куда? Наверх. Рыжая на меня восторженно так уставилась. – А если сорвемся? – Если сорвемся, – говорю, – значит, плохие мы с тобой бойцы и в Красную армию не годимся. Полезли. И вот тут-то я об этом пожалел. Когда снизу смотришь, вроде и склон не такой крутой, и уцепиться есть за что, да и не так уж высоко. А наверху сразу вспоминаешь, что на муху ты не похож, а другие насекомые с потолка, случается, падают. Прямо в суп. Черт, думаю, хорошо хоть обмундирование запасное теперь есть. А то ведь изорву на этом склоне гимнастерку к чертовой матери. И веревку надо было взять уже, раз полезли, а то как спускаться будем. Высоко ведь. Вечно ты, Малахов, пути отхода не продумываешь. Как тогда, на станцию в грузовике въехали, а выбраться с той станции, когда вокруг эсэсовцев полно… Вот так и сей… И тут сорвался. Повезло. Проехал пару метров и повис. Хватаюсь за какой-то камешек и чувствую, что ноги-то в воздухе болтаются, а камешек, зараза, поддается. И ухватиться поблизости больше не за что. Черт, думаю, надо же, как обидно. Когда к немцам в тыл ходил, даже ранен ни разу не был, а тут сейчас посыплюсь – и костей не соберешь. И сделать-то ничего здесь толком не успел. Черт, ну обидно-то как! Попытался сапогом опору найти – только камешки брызнули. На шум Кара обернулась. – Держись! – орет. И руку мне протягивает. Черт, думаю, чтобы я, старший сержант Малахов, за девчонку хватался! Да я лучше упаду! И тут камешек как вывернется. Еле-еле успел за рыжую уцепиться. Повис на ней всей тушей, а она зубами скрипит, но держит. Подтянулся вверх, кое-как сам уцепился, вылез. |
