«Романтического шедевра»! Генри Фицрой не видел причин, почему он должен стыдиться того, что пишет любовные исторические романы; их хорошо оплачивали, и у него, несомненно, имелся литературный дар. Однако он сомневался, что Вики прочла хоть один из его опусов. Мисс Нельсон явно не относилась к тому типу читательниц, которые получали удовольствие от чтения или хотели забыть о собственных жизненных трудностях, погрузившись в беллетристику.

– Когда я говорил, что хотел бы принять в них более активное участие, то имел в виду вовсе не то, что произошло сегодня.

– Генри, это дело длится уже больше года. – В голосе его собеседницы прозвучало недоумение. – Пора бы тебе уже знать, что большинство частных расследований в наши дни занимают массу времени и заключаются они в бесконечных и утомительных поисках. Волнующие ситуации, угрожающие жизни, случаются, слава Богу, крайне редко.

Генри приподнял золотисто‑рыжую бровь.

Вики выглядела слегка смущенной.

– Послушай, я же не виновата, что кое‑кто предпринял несколько попыток меня укокошить. К тебе это, кстати, тоже относится. И кроме того, кому как не тебе известно, что это исключения, подтверждающие правило. – Она выпрямилась, подогнув под себя одну ногу в кроссовке. – Сейчас мне необходимо убедиться в том, что этот мерзавец, заслуживший самого серьезного наказания за те страдания, которые он причинил жене и детям, не станет рыпаться до тех пор, пока за ним не явится полиция. Сегодня ночью я крайне нуждалась в твоей помощи, Генри Фицрой, вампир. И никто другой не смог бы заменить тебя.

Ему хотелось бы признать, что никто другой и в самом деле не смог бы выполнить ее задание столь же успешно, однако парочка дюжих смертных и полсотни футов надежной веревки справились бы с этим не хуже; в конечном счете, эффект был бы тот же.

– Тебе правда так не нравится этот тип?

– Да, он мне совершенно не нравится. – Губы женщины скривились. – Одно дело – просто пытаться уйти от ответственности, но чтобы добиться этого, сделав так, чтобы все считали тебя умершим, – для этого надо быть редкостной скотиной. Жена и дети скорбели по нему, Генри. Оплакивали его. А этот сукин сын вздумал устроить себе новую жизнь, беззаботную и вольную, в то время как они приносили цветы на его могилу, на его пустую могилу, каждую субботу. И если бы он не попал на задний план кадра по государственному каналу новостей, они бы по‑прежнему его оплакивали. Он должен им. По моему счету, этот мерзавец большой их должник.

– В таком случае ты будешь рада услышать, что я действительно – как ты не слишком изящно выразилась на сей счет, – перепугал его досмерти.

– Превосходно. – Вики перестала стискивать в руках диванную подушку. – Ты уже... насыщался сегодня?

– Разве это имеет значение? – Она должна понять и принять это, если ей не безразлично. – Кровь есть кровь, Вики. И его страха оказалось достаточно, чтобы пробудить голод.

– Я понимаю. И знаю, что ты насыщаешься от других. Я просто... – Женщина провела рукой по волосам, и их пряди сверкнули, как старинное серебро. – Это просто из‑за того...

– Нет, я не пил его кровь. – На ее губах появилась невольная улыбка, которая выразила все, о чем можно было только мечтать, и потому вампир пересек комнату, чтобы получше рассмотреть эту улыбку.

– В таком случае, ты, должно быть, голоден.

– Да, – подтвердил он, взял подругу за руку и с нежностью погладил внутреннюю поверхность ее запястья большим пальцем. От этого прикосновения ее пульс забился сильнее и чаще.

Вики попыталась подняться с дивана, но он остановил ее движение, склонил голову и провел языком вдоль едва заметной голубой линии вены.