— Ну, объясним ей, что мост в опасности, — нашелся я.

— Ладно уж, пойдем, — потянула Курдула громилу за фартук. — Объясню твоей невесте, что человеческие девки с шойзелями шашни крутить не станут. Себе дороже! Коли от такого жеребца родишь, помрешь при родах!

Когда рассвело, я решил-таки лечь — спать до полудня сложно, но вполне возможно, но раздался стук открываемой двери, грохот шагов, громкие голоса, а потом какие-то звуки, напоминавшие лязг металла. Похоже, в мой дом ввалилась банда грабителей и они сейчас занимаются тем, что срывают со стен обивку, упихивают в мешки столовую посуду, роняют на пол доспехи предков! Да, а разве внизу висят доспехи? Неважно. Ну, я сейчас им покажу!

Схватив подвернувшийся под руку канделябр, я выскочил в коридор и уже собирался парой прыжков одолеть лестницу со второго этажа на первый, как услышал голос Кэйтрин:

— Ты уже за меч схватился?

— Почти, — буркнул я, но канделябр, на всякий случай, из рук не выпустил.

Спустившись вниз, обнаружил, что шумит целая команда женщин, занимающаяся чисткой посуды,

— Ты уже встал, или еще не спишь? — поинтересовалась невеста.

— Как раз собирался, — буркнул я.

— Ага, собирался он… Все порядочные люди уже встали.

— Коров доят, сено косят, — поддакнул я. Подумав, добавил: — А еще оглоблю строгают.

— А еще, — стукнула Кэйт меня кулачком в грудь, — добрые люди герцога ждут.

Оглянувшись — не видят ли работницы, быстренько чмокнула меня в губы. Увидели!

— Давай-давай, девка, не теряйся! — посоветовал кто-то из женщин. — Он еще ничего!

Кэйтрин, словно ошпаренная, отскочила от меня, развернулась и гневно принялась высматривать — кто же это сказал? Но женщины отворачивались, старательно пряча усмешку, принимаясь еще более старательно надраивать котелки, чашки и плошки, протирать и без того чистые стекла.

Мне и самому стало смешно, хотя задело, что я «еще ничего». Но правильно, для двадцатилетней девчонки (хотя, а сколько на самом-то деле моей невесте лет?), мужчина под пятьдесят — не самая лучшая партия.

— Так что там с герцогом? — отвлек я внимание фройляйн от тружениц, уже успевших перемыть и перечистить всю кухонную посуду и мебель, а теперь принявшихся драить пол.

— В Урштадт прибывает герцог Силингии! — торжественно заявила невеста.

— Ну и что? — спросил я, не сдержав зевоту.

— Герцог прибывает, — повторила Кэйтрин.

— Да я уже понял, что герцог, — зевнул я еще шире. — Герцогов много, а я один. И что, из-за каждого герцога надо весь дом вверх дном перевернуть?

— Нет, ты не понял! — взъярилась Кэйтрин, пытаясь отобрать у меня канделябр. — Кажется, кто-то до свадьбы не доживет! Я тебя точно убью!

Работницы на время остановились, затаив дыхание — будет о чем потом рассказать!

— Н-ну, чего рты разинули?! — рявкнула на них фройляйн. — Если через час дом не будет блестеть, как…

Фройляйн замолчала, подбирая слова, а я любезно подсказал:

— Как котовы яйца!

— Как котовы яйца! — повторила невеста, а потом перевела взгляд на меня: — Ах ты…

Женщины уже не выдержали, грохнули от смеха, а я, от греха подальше, потащил рассерженную Кэйтрин наверх. Каюсь, хотел увлечь ее в спальню, но по дороге барышня уперлась, как упрямый ослик. Попыталась меня немножко поколотить (кулачки у нее твердые!), но была пленена и заключена в объятия.