Он не сомневался, что подробный анализ энергетических карт и структурных полей заведет их в новые дебри. Оставалось ждать прибытия комиссии со специалистами и особым оборудованием, но Ротанову почему-то казалось, что ни количеством, ни качеством новых исследований они ничего не добьются. Если Олег верно описал ситуацию, тогда то, с чем он столкнулся в космосе, могло не иметь материального выражения в нашем мире. Если это так, если они встретились с каким-то особым состоянием самого пространства, непосредственно не связанным с материей нашего мира, то земная наука столкнется с проблемой, которую вряд ли удастся решить традиционными методами. Возможно, именно поэтому так трудноуловимы последствия, атаки на корабль…
Впрочем, только ли на корабль? А внезапные болезни, поразившие экипаж? А эти захваченные хаосом каюты? Ротанов чувствовал, что взялся за дело не с того конца. Пусть ученые разбираются в структуре полей и в физической природе феномена, поразившего земной корабль. Его дело – выяснить, есть ли здесь действия враждебного разума.
Что, если это только первая ласточка, первый шаг неведомого и могущественного врага, способного положить конец стремлениям человечества к звездам?
Если это так – тогда прав Олег. Тогда, отбросив осторожность, которую он так отстаивал, нужно немедленно исследовать планету. Но нужны доказательства – хотя бы косвенные. Не их ли искал он на «Ленинграде»? Искал и не находил…
А в это время человек, который мог бы ответить на многие вопросы Ротанова, от которого по меньшей мере зависела сама возможность получения таких ответов, опускался на лифте в энергетический подземный центр базы, подальше с глаз, как решил для себя Ротанов.
Наконец лифт с грохотом остановился, и створка двери ушла в сторону, открыв перед Элсоном сверкающий чистотой овальный коридор. Мягко горели панели рассеянного освещения, зеленые усики растений спускались вниз из потолочных ниш. И лишь могучее басовитое гудение время от времени напоминало о том, что здесь находится энергетический центр базы.
Машинный зал потряс воображение Элсона. В его многокилометровом пространстве, заполненном колоннами, поддерживающими перекрытия верхних этажей, да однообразными кубами нейтронных генераторов, свободно мог бы разместиться целый город. Зал поражал своим простором и мощью. Казалось, в этом царстве машин, способных накопить в своих чревах энергию целой звезды, не оставалось места для человека.
Ожидавший удушливой жары, Элсон был приятно удивлен свежему прохладному воздуху. Над кожухами генераторов дрожало радужное марево, но, очевидно, энергетическая реакция, превращавшая внутри этих машин материю в холодное нейтронное пламя, не выделяла много тепла.
Под самым потолком, над фантастическим переплетением труб и черных кабельных шин, плавала прозрачная тарелка.
Элсон не сразу понял, что это такое, и, лишь присмотревшись, решил, что там, должно быть, пульт управления энергозала. Совершенно непонятно было, на чем держится эта шестиметровая стеклянная «чечевица». Не было видно ни тросов, ни опор, поддерживавших ее. Зал настолько подавил Элсона, что он совершенно растерялся, не зная, что делать дальше, куда идти.
Стеклянная кабина дрогнула и, медленно снижаясь, двинулась в его сторону.
– Эй, парень, ты долго собираешься тут стоять? – раздался сверху насмешливый голос.
Только через неделю, после длительных медицинских процедур, прививок и осмотров, Элсон наконец смог приступить к работе.
Главный энергетик Гришин оказался тучным человеком с пронзительными, ярко-голубыми глазами, казавшимися совершенно чужими на его шелушащемся от радиационных ожогов лице. Он сидел в просторном салоне, заменявшем ему кабинет, и вертел в руках личную карточку Элсона.
Так и не заглянув в нее ни разу, Гришин задумчиво смотрел на юношу, словно решая, чего тот стоит.
– Вы, очевидно, не рассчитывали на это назначение? – спросил он наконец, и его взгляд, оторвавшись от Элсона, устремился куда-то в сторону, словно внезапно он потерял к нему всякий интерес. |