Я вынул из кармана помятую пачку и закурил. Дым был приятен на вкус, и я надолго задержал его в легких. Я посмотрел, как он устремился к потолку, потом перевел взгляд на Гардинера. Он встал, прошел нетвердой походкой к встроенному в стену бару и плеснул себе виски.

— Примерно в это время на сцене появилась Трой. Она узнала Харлан и решила рискнуть, думая, что ей повезет больше, нежели ее подружке. Она не только хотела денег, она хотела получить информацию, которую потом могла бы дорого продать. Если бы Ленни был поумнее, он бы нагрузил ее деньгами и выгнал. Тогда сейчас он был бы жив.

Гардинер все еще стоял у бара, и я улыбнулся ему в спину.

— Ты ведь не знаешь, что именно Трой убила его.

Его рука задрожала, стакан выскользнул, упал на ковер и покатился. Я подождал, пока он нальет себе другой.

— Ты все продумал и все предусмотрел. Джони был тюфяком. Два человека именно так мне и сказали. Да я и сам убедился в этом, когда некоторые пытались обращаться со мной, как с тютей. Конечно, он был слабым, безвольным, трусливым. Даже ублюдочный Эдди Пэкмен смог так сильно его напугать, что когда Джони вернулся, он хотел взять его голыми руками. Как же это увязывается с тем, что Джони воевал и вернулся домой со многими медалями, которые никогда бы не получил рохля и вахлак? Очевидно, он растратил все свое мужество там, его психика не выдержала огромного перенапряжения и надломилась. Несложно нагнать страх на человека, лишенного воли, особенно если женщина, которую он любит, вдруг оказывается гадиной.

Гардинер опять зыркнул на меня, и я убедился, что прав.

— Через пять лет я вернулся. Меня узнали и доложили тебе. Ты пытался уговорить Серво не мешкая убить меня. Серво тянул, он хотел посмотреть, что я намерен делать. Но ты не хотел ждать. Ты раздобыл винтовку, проследил за мной, когда я пошел в библиотеку, забрался на крышу и выстрелил, когда я курил на лестнице. Я должен был догадаться раньше. На крыше остались вмятины в керамзите от локтей и колен, и я искал человека невысокого роста, почти такого, как Эдди Пэкмен. Мне же следовало искать человека, который так мало смыслит в стрельбе, что не знает, как держать винтовку, и который промахнулся в такую большую мишень с такого детского расстояния.

Он оставался неподвижен, только чуть заметно подрагивали ноздри, и пристально глядел в черный провал ночи за окном. Я усмехнулся, видя, какой эффект производят на него мои слова. Его рука, держащая стакан, была белее мела.

— Потом ты пытался разделаться со мной у «Корабля». В тот день я заходил в парикмахерскую к Луцу-Туцу, который, наверное, подумал, что я собираюсь на свидание со своей девушкой… Верой Вест. Ты, должно быть, пришел сразу после меня, и он рассказал об этом. Старик был горазд поболтать. Я не проверял, следил ли кто за мной, поэтому было очень легко вести меня. А может быть, кто-то позвонил тебе из бара, не знаю.

Я замолчал и внимательно посмотрел на Гардинера. Раньше он стоял, как будто проглотил лом. Теперь он, казалось, расслабился, даже вертел стаканчик в руке. Я обругал про себя этого ублюдка. Я ничего не понимал. Я хотел увидеть, как его внутренности выворачиваются наизнанку от страха, как стекленеют от ужаса его глаза, как извивается и ползает на брюхе его гаденькая душонка. Но ничего этого не заметил. Он по-прежнему пристально вглядывался в ночь и даже, по-моему, улыбался.

— Ты думал, что в машине рядом со мной Вера, которая могла бы выдать тебя. И в ту ночь ты стрелял не в меня — именно ее ты хотел прикончить. Гардинер, лучше бы ты оставил пистолеты профессионалам. Это их работа. Ты занервничал и стал пороть горячку. Ты послал Эдди и Ленни в дом проститутки, чтобы выяснить, что я делал в «Корабле». Ты, наверное, думал, что через нее я поддерживаю контакт с Верой.