|
Откуда?то доносились голоса, много голосов, слившихся воедино и превратившихся в нестройный шум, напоминавший жужжание роящихся пчел или дуновение ветерка в роще. Казалось, весь мир разговаривал. — Они падают на землю, катаются и визжат, — вдруг сказал Исо. Лен почувствовал волнующий холодок внутри и глубоко вздохнул. Во все стороны, насколько хватает глаз, простиралась необъятная рыночная площадь, переполненная фургонами и повозками, людьми и животными. Подходил к концу последний день ярмарки. Еще одна ночь опускалась на землю, скованная сентябрьским холодом, удивительная ночь с кострами, ярко и загадочно пылающими в темноте, и людьми, дремавшими вокруг них. А завтра фургон Лена с грохотом двинется домой, в Пайперс Ран, и пройдет целый год, прежде чем Лен сможет снова вернуться сюда. А может быть, ему вообще не суждено больше увидеть ярмарку. Ведь к следующему году он запросто может сломать ногу, или отец оставит его дома помогать бабушке присматривать за скотом, как в этом году пришлось брату Джеймсу. — И женщины тоже, — произнес Исо. Лен насторожился: — Откуда ты знаешь? Ведь ты ни разу не был там! — Зато я слышал! — Женщины, — прошептал Лен. Он закрыл глаза и увидел странную картину: огромные дымящиеся костры среди всеобщего неистовства, и какая?то фигура, очень похожая на маму, в капоре и пышных домотканых юбках, каталась по земле и била ногами, совсем как малышка Эстер, когда на кого?нибудь злится. Он поднялся, глядя на Исо: — Я пойду с тобой. — Вот и хорошо, — Исо заметно повеселел, тоже встал на ноги и протянул Лену руку. Тот, улыбнувшись, пожал ее. Сердце его громко стучало, в душу закралось чувство вины, будто отец стоял за спиной и слышал каждое слово их разговора. В этом тоже было что?то волнующее. Откуда?то появилось чувство уверенности в себе, внезапно Лену показалось, что он вырос сразу на несколько дюймов, а взгляд Исо выражает одобрение и уважение. — Когда мы пойдем? — спросил Лен. — Попозже, когда станет совсем темно. Я дам тебе знать. Фургоны братьев Колтер стояли совсем рядом, и мальчики без особого труда могли общаться в любое время. — Я притворюсь спящим, но не усну. — Да уж, не стоит Смотри же, не проболтайся, Ленни, — Исо так сильно сжал его руку, что хрустнули суставы пальцев. — Ты все еще считаешь меня ребенком? — сердито надув губы, произнес Лен. Исо усмехнулся. — Ну конечно же, нет. Значит, договорились. А теперь пойдем посмотрим лошадей. Я хочу кое?что посоветовать отцу по поводу вон той черной кобылы, которую он собирается купить. Они медленно зашагали вдоль стены конюшни. Эта конюшня была самой большой из всех, которые когда?либо приходилось видеть Лену, почти в пять раз длиннее, чем в Пайперс Ране. Старая, залатанная в нескольких местах деревянная обшивка не имела определенного цвета, и ее трудно было назвать даже серой, но то здесь, то там все еще проглядывали расплывчатые пятна красной краски, которой много лет назад выкрасили старое дерево. Лен взглянул на стену, затем на ярмарочную площадь, закрыл глаза и с такой силой придавил их пальцами, что все вокруг закачалось и задрожало. — Что ты делаешь? — нетерпеливо допытывался Исо. — Я пытаюсь увидеть. — Что можно увидеть с закрытыми глазами? И вообще, что ты имеешь в виду? — Да ничего, я только хочу представить, как выглядели дома, когда их красили. Мне говорила об этом бабушка, она была тогда еще маленькой. — А я тоже слышал об этом. Одни дома были красными, другие — белыми. Исо последовал примеру Лена. Голова закружилась, навесы и палатки стали расплывчатыми, но все равно бесцветными. |
