— Что — Фёдор Фёдорович? — удивился Константин.

   — Доверяю тебе семейную тайну. Матушка наша ни за что не проговорится, а мне сия тайна только случаем стала известна. Ведь Трепов-то сын нашего батюшки... Удивляешься? И я удивился. По простоте душевной спросил: отчего не Николаевич? Ха-Ха! Матушка так и не открыла, какая из её фрейлин прижила от государыня сына. А сам Трепов сего и не знает.

   — Как? Он не знает, кто его отец и кто мать?

   — Нет. Сказано ему, что отец его дворянин, гвардейский офицер, павший на поле брани в Отечественную войну с Наполеоном, тогда же в московском пожаре погибла и мать, его-де воспитал дядя.

   — Так, выходит, батюшка согрешил будучи ещё великим князем?

   — Вестимо.

   — Трепову-то уже далеко за семь десятков.

   — Ну уж — далеко. Только-только... Понял? Не было Романовых, кои не имели бы побочных детей. Однако грехи их утаены и всплывают случайно. А предок наш великий Пётр Алексеевич обсеменил не один десяток баб. К чему говорю, Костя: моё это дело, и я сам его улажу, когда наступит время. Отступиться же не дозволяет совесть... — Александр пожевал губами и произнёс неожиданно: — И чувство. Да, чувство. Тебе я могу открыться: я люблю Долгорукову. Это моя лебединая песнь.

   — Я тебя понимаю...

   — И потом... — Александр помялся, как бы раздумывая, стоит ли продолжать... — Пора нам, Романовым, влить русскую кровь в династию. Ты ведь знаешь: мы онемечились, ничего русского в нас не осталось.

   — Ни капли, — подтвердил Константин. — Пагубная эта традиция захватила не только наследников престола, но и его братьев и сестёр. Пётр Великий не разбирался — была бы ему по стати. Всерьёз занялась Елизавет Петровна. Она для племянника своего истребовала будущую Екатерину. И пошло-поехало... Вот и я...

   — Да, и ты сего не избежал. Будто среди наших именитых родов не было прекрасных невест... Впрочем, оставим это. Пусть хлопочущие знают: я сам всё улажу ко всеобщему удовлетворению.

Александр встал и прошёлся по кабинету. Усмехнулся...

   — Шувалов меня вчера изрядно насмешил. Принёс бумагу одного из своих агентов с доносом на тебя, Костя. Там есть такая фраза: — Он взял со стола бумагу и прочитал: — «Оберегайте царя от происков Константина. Бунтари в его руках — ширма и орудие для своих целей».

   — Ну да, старая песня, — Константин тоже улыбнулся. — Я-де собираюсь свергнуть тебя с престола и занять твоё место. Дураков много, а я один...

   — Согласись, это всё потому, что ты чересчур либерален и покровительствуешь вольномыслию и его представителям.

   — Соглашаюсь. Со временем и ты к этому придёшь. Потому как оно того требует. Нельзя управлять одним кнутом, как того хочет Шувалов и его единомышленники среди твоих министров. Надобен и пряник. Политика кнута и натянутых вожжей ни к чему хорошему не приведёт. Вот и меня мешают в заговорщики, — засмеялся он.

   — Ты зря смеёшься, — поскучнел Александр. — Расплодились и вылезли как грибы после дождя заговорщические кружки, всякие там долгушинцы, чайковцы, нечаевцы...

   — Пусть их лезут сколько угодно.