— Хорошо, Ваше величество. Я только хотел бы напомнить, что обстановка сейчас не очень благоприятствует визиту. Учитывая события в Польше. В Париже много польских эмигрантов, да и французская публика, по нашим сведениям, настроена весьма сочувственно к Полонии. Я полагал бы отложить этот визит до более благоприятной и безопасной обстановки.

   — Князь, ты сам только что говорил о зреющем конфликте между Францией и Германией. Говорил? Но ты же прекрасно знаешь, что Вильгельм мой дядя, а Наполеон — мой друг. Поэтому кто же, как не Россия, может выступить буфером между ними.

   — Это верно, но я сейчас имею в виду прежде всего личную безопасность Вашего величества. После покушения Каракозова...

   — Вот именно, князь, — перебил его Александр, — вот именно. Он же здесь стрелял, а не в Париже. И оказался не поляком, а русским. Так что я не исключаю своего визита в Париж.

Февраль 1867 года. Зимний. Кабинет Александра.

Александр, склонившись над столом, писал письмо.

«...А теперь самое главное, свет мой. Ты писала, что вы собираетесь в Париж. Так вот, хочу обрадовать тебя, вернее, я надеюсь, что это тебя обрадует: я еду туда же в эти же дни с официальным визитом. Сообщи мне, ангел мой, в какой гостинице вы остановитесь, и я сразу же свяжусь с тобой...»

Раздался стук в дверь, вошёл адъютант.

   — Ваше императорское величество, министр внутренних дел.

   — Кто? А-а... Да, да, сейчас...

Александр дописал несколько слов, вложил письмо в конверт и сказал, меняя улыбчивое выражение лица на строго официальное:

   — Проси.

Вошёл министр.

   — Доброе утро, Ваше императорское величество.

   — Здравствуй, граф, здравствуй. Что у тебя нынче?

   — В общих чертах или...

   — Или, или... В общих чертах ты уже меня совершенно запугал. Хорошо, я не из пугливых. Так что?

   — Сегодня департамент почт и телеграфа обнаружил письмо, которое может заинтересовать Ваше величество.

   — Чьё?

   — Графа Орлова. Если Вашему величеству будет угодно ознакомиться с отрывком...

   — Опять отрывок? Ты меня уже подвёл на днях с отрывком. Оказалось, не он так думает, а он пересказывает, что думает публика в Москве. А ты это опустил, и получилось — он сам. Хорошо, всё разъяснилось, а не то по твоей милости был бы оклеветан порядочный человек.

   — Но Ваше величество, я ж не виноват, что ваши приближённые такие грамотные, что пишут вон на девяти с лишним страницах. Ежели Ваше величество будет каждое целиком читать... Я просто не осмеливаюсь предлагать Вашему величеству тратить своё драгоценное время на людей, того не стоящих.

   — Граф, кто чего из моих подданных стоит, решать не тебе, а мне. Твоя забота — доносить о том, что ты считаешь подозрительным. Но не характеризовать порядочных людей по своему разумению. Ладно, так что там Орлов?

Министр положил перед ним лист бумаги. Александр проглядел его и отложил в сторону.

   — Хорошо, я ознакомлюсь позже. У тебя всё?

   — На сегодня всё, Ваше величество.

   — Ладно, ступай тогда.

Министр посмотрел на письмо, лежащее на краю стола, и заискивающе спросил:

   — Вашему величеству, не угодно ли будет отослать письмо? Я бы немедленно передал.