Но я уверен, что они не принадлежат миссис Кристоу. Судя по их величине, это отпечатки мужских пальцев. Завтра же утром я поеду в «Долину» и у всех возьму отпечатки пальцев. Тогда мы узнаем, где находимся и чего достигли.
— Искренне желаю вам удачи, — пожелал Пуаро. На следующий день Грэндж позвонил снова. Вчерашнего энтузиазма у него как не бывало.
— Хотите услышать новости, месье Пуаро? — начал он унылым голосом. — Отпечатки не принадлежат никому, кто замешан в этом деле. Ни Эдварду, ни Дэвиду, ни сэру Генри… Тем более они не имеют ничего общего с отпечатками Герды Кристоу, Генриетты Савернейк, Вероники Крей, Мидж Хардкастл и леди Эндкателл. Они даже не принадлежат прислуге! Значит, выходит, что преступление совершил кто-то посторонний, кто что-то имел против Кристоу — кто-то, о ком мы ничего не знаем. Какой-то невидимка проник в кабинет сэра Генри, чтобы украсть оружие. Он убил Кристоу, выбросил револьвер около вашего дома и растворился в атмосфере.
Пуаро выразил инспектору свое сочувствие и спросил, не хочет ли тот взять образец его собственных отпечатков пальцев.
— Не могу отказаться, — ответил Грэндж, — приходится все принимать в расчет, месье Пуаро. Вы были там во время совершения преступления, и вы оказались лицом наиболее подозрительным из всех, кто замешан в этом деле!
При оглашении этого вердикта Пуаро стоял в углу зала. Он кивнул в знак согласия — решение и не могло быть другим.
После окончания процедуры члены семьи Эндкателл подошли к Герде и ее сестре, чтобы сказать им несколько слов. В глубоком трауре Герда имела все то же выражение грусти и глупости. Ее сестра сообщила, что на этот раз они приехали не на машине, а поездом, так как Герда с детьми живет у нее в Бексхилле.
Леди Эндкателл пожала Герде руку и выразила надежду, что они не потеряют связь.
— Может быть, в один из ближайших дней мы с вами встретимся в Лондоне, вместе позавтракаем, походим по магазинам?
Герда пробормотала что-то невнятное. Сестра уже тащила ее в сторону вокзала.
— Бедная Герда! — сказала Мидж. — Для нее все-таки есть какая-то польза от смерти Джона: она избавилась от вашего тягостного для нее гостеприимства, дорогая Люси!
— Вы не очень-то любезны, Мидж! — ответила леди Эндкателл. — Я же стараюсь сделать, как лучше.
— К сожалению, это ничего не улаживает, наоборот.
— Во всяком случае, — продолжала леди Эндкателл с радостью, — можно, наконец, сказать, что вся эта скверная история закончилась! Единственный, кто заслуживает сожаления, это инспектор Грэндж. Как вы думаете, доставит ли ему утешение и удовольствие, если мы пригласим его к себе на завтрак, как друга, конечно?
— На твоем месте, дорогая, я бы его не стала приглашать, — сказал сэр Генри.
— Наверно, ты прав. Тем более, что наш завтрак ему наверное будет не по вкусу: у нас сегодня куропатки с капустой и это суфле, которое обычно так хорошо удается миссис Миджуэй. Я уверена, что инспектор предпочел бы хороший бифштекс с кровью, а затем сладкий пирог с яблоками.
— Верно, Люси. Мне хочется как можно скорее вернуться домой и приступить к завтраку. У меня слюнки текут при мысли о куропатке с капустой!
— Я хотела отпраздновать этот день. Ведь все устроилось как нельзя лучше!
Сэр Генри, казалось, был не совсем согласен со своей женой.
— Да неужто?
— Успокойся, Генри, — сказала Люси, — я сама займусь этим во второй половине дня.
— Что ты опять задумала, Люси?
— Не беспокойся, дорогой! Нужно уладить маленькое дельце, больше ничего!
В «Долине» Гуджен уже ждал своих — хозяев. |