|
Тело уже наизусть изучило, как и когда толкаться. Нестерпимым стало лежание на земле, нестерпимо стало вообще жить – бывают такие моменты, когда мучения невыносимы, когда хочется сдохнуть, лишь бы все прекратилось. Но он заставлял себя – по миллиметру, по кусочку. Не было сил даже дышать, не то что вскочить и подставиться под «косу», он лишь толкался, толкался на автопилоте омертвевшими ногами и руками. Другой бы уже давно сдался, но не он.
Он не мог позволить себе сдаться, не достигнув цели и не отдав долг. По капле, по чуточке. Только так. Невозможный последний полуметрик. Последний… Вот, сейчас, доползти, и останется всего лишь дециметрик, маленький, незначительный дециметрик… Эх, если б можно было подняться и перешагнуть – за мгновение, даже не заметив!.. Какое это безразмерное счастье – просто шагать, а не ползти, выстрадав каждый оставшийся позади миллиметр… Он не ощущал шеи и конечностей. Призрачный свет луны рассеивал темноту, которая обволокла окружающее, и глаза уже не различали деталей. Реверс видел бетон, но не видел пыль – он слился с пылью, стал пылью на этом бетоне. Дыхание пропало, иссякло. Это был словно транс, постижение высшего. Тело человека растворилось – только душа его, превратившаяся в материальную точку, двигалась в пункт назначения. Только душа. Душу невозможно остановить. Он выполз. Он за границей, и «коса» может махать сколько угодно, он убрался из-под ее власти. Попытался подняться – не получается. Не вставая, трясущимися руками залезает в рюкзак, находит там что-то… и начинает жрать, остервенело жрать! Печенье проваливается в желудок, будто его и не было никогда, вода всасывается будто в воронку. Дурак, он не догадался покушать перед отправлением в ловушку! Но теперь-то еда в его безраздельной власти, это высшее из физических удовольствий, и он съест столько, сколько сможет, сожрет все до крошки, сожрет эту вкуснейшую на Земле пищу!.. Потом он все-таки смог встать. Победа! Он выбрался из оборонного вала скопившихся ИФП и поднялся во весь рост. Постройки оказались пусты. Никто не выскакивал из-за угла, норовя съесть живого человека, ограбить или превратить в безвольную марионетку. Реверс прилег в углу, в одном из помещений верхнего этажа двухэтажного строения, и позволил себе наконец-то послать к чертям окружающее мироздание, нормальное оно или ненормальное, без разницы, – и уйти в реальность сна. Как известно, утро вечера мудренее. Все потом, все завтра. Живой, главное – живой.
8. Новое испытание
Сон подпитал тело энергией, позволил хоть немного восстановиться. Во сне тело тоже почти не двигается, но это свобода неподвижности в отличие от добровольного рабства недвижения, на которое обрекает себя желающий добраться. Неудивительно, что побывавшие здесь не хвалились потом своим подвигом. Чем хвалиться, способностью правильно ползать? Это ж не монстров рубать направо и налево, попутно топча абнормали… Все и вся движения уснувший Реверс отложил на утро, но, когда пробудился, планы полетели к чертям свинячьим. Пробуждение случилось от резкой боли в паху. Любой человек, хоть раз ее испытавший во всей полноте, знает, как это бывает – сначала кажется, что ничего не произошло, а потом взрывается неумолимая, судорожная мука где-то там, внутри, от которой туловище рефлекторно сгибается, сжимается, хочет схлопнуться в точку, чтобы стать меньше боли и потеряться, скрыться от мучений… И одновременно с эффектом воздействия этого кошмарного «будильника» Реверса окатило мокрой холодной волной. Когда боль от удара все же начала уменьшаться, глаза наконец открылись, и оказалось, что на него выплеснули ведро воды. Воду, судя по гнилостному запаху, набрали непосредственно из впадины, а ведро скорей всего валялось среди мусора. |
