оборвался. Нож зловеще подвинулся, тусклый свет на кухне отбросил тень на

синий рисунок. Но вместо сверкающей слоновой кости теперь было лишь

дерево – деревянная ручка обычного поварского ножа.

Белинда всплеснула руками с истерикой в голосе.

– Да какая разница, чей нож? Он не хуже остальных! Нельзя бросаться им в

чер… Хм, в стену!

– Но как?.. – произнесла Дэлайла, отступая назад, не в силах отвести взгляд

от ножа. – Не знаю, что происходит, но… не трогай его, – она все же

посмотрела в лицо матери, и ее голос стал ровным и пустым: – Не  смотри на

него.

Дэлайла поднялась наверх и, пока искала телефон, услышала истерический

голос матери, говорившей по домашнему телефону с отцом. Голос скользил из

кухни по перилам, проскальзывал за закрытую дверь Дэлайлы.

– Верно! Она его бросила! В стену! Фрэнки, не уверена, что ей подходит

это место. И не уверена, что мы это перенесем… нет. Сначала рана, а теперь

метание ножей? – молчание. – Знаю, – еще пауза. – Да, я в порядке, – молчание

было долгое и тяжелое, после чего ее мама шумно и с облегчением выдохнула.

– Да, это хорошо, дорогой.

Дэлайла закрыла глаза и прижала пальцы к вискам, даже не чувствуя

любопытства узнать, на что согласилась ее мама. Голова снова болела, словно

что-то пыталось проникнуть внутрь.

«Хватит, хватит, хватит», – думала она, стараясь оттолкнуть это – чем бы

оно ни было. Она слезла с кровати и, сняв всю одежду, бросила ее в корзину для

стирки, даже не потрудившись рассортировать или понять, что она надевала к

Гэвину. Она открыла окно и выбросила все на лужайку заднего двора, после

чего захлопнула окно.

Ее мама еще говорила. Голос разносился вверх по ступенькам и по

коридору.

– Отошлите меня, – шептала Дэлайла. – Отошлите меня куда-нибудь.

На миг ей понравилась эта мысль.

Пока она не вспомнила о Гэвине. Ее день рождения стремительно

приближался, и хотя это означало, что скоро она сможет законно делать все, что

угодно, она не была уверена, что он последует за ней.

***

возникло странное воспоминание, когда она маленькой присутствовала на

вечеринке по работе ее отца, проходившей в городском клубе в семи милях от

города. Дэлайла подцепила пальцем странную скатерть на столе и медленно

приподняла ее, охваченная невероятным любопытством, что под столом. Белая

пластмассовая поверхность была покрыта уродливой паутиной царапин и

пятен.

Она закрыла глаза, представляя, как скатерть накрывает на ее мысли, чтобы

спрятать истерику.

«Если я буду делать по одному делу за раз, – подумала она, – все получится.

Я напишу ему смс.

Сделаю домашнее задание.

Потом посплю, пойду в школу и забуду, что тот дом вообще существовал. Я

не сумасшедшая.

Я буду говорить с Гэвином только о хорошем и приятном, и этого хватит, пока мы не поймем, как вырваться из этого.

А Дом обо мне забудет».

Дрожащими пальцами она отправила Гэвину сообщение:

 «Мне не хватало тебя в школе сегодня. Надеюсь, все хорошо. Мне

 кажется, что я теряю рассудок».

Двадцать минут она делала домашнее задание, и когда уже почти все было

закончено, Дэлайла подпрыгнула от зажужжавшего на столе телефона.

 «Ты потеряешь не только рассудок, девочка».

Глава двадцать четвертая

Он

Гэвин не пропустил ни единого дня в школе.