чувствует теперь Дэлайла – словно кто-то следит за каждым ее движением, ищет способ разлучить их. Гэвин привык к этому чувству, пока рос,

окруженный множеством  необычных предметов, но Дэлайле было страшно, особенно после той ночи.

– Прости, – сказал он, и это привлекло ее внимание.

Она немного развернулась на стуле и прошептала:

– За что вообще ты извиняешься?

Гэвин наклонился, продолжая говорить тихо.

– Потому что это наша первая ссора, и по моей вине.  Вся та чертовщина, что произошла с тобой потом, – это моя вина.

Нахмурившись, Дэлайла посмотрела в окно, а потом на свою парту. Она

оторвала разлинованный листок бумаги из своей тетради и, наклонившись, стала что-то писать, чего ему не было видно. Через минуту она повернулась и

опустила записку в его ждущую ладонь.

Он глянул на учителя убедиться, что тот достаточно отвлечен, записывая

текст на доске, и бережно развернул записку.

 «Где твой телефон?»

 «Не знаю. Клянусь, я поставил его на зарядку, а когда утром проснулся, он

 пропал».

Он передал записку вперед и увидел, как ее плечи напряглись.

Гэвин наблюдал, как она завернула свой телефон в листок бумаги и

передала его назад. Сначала он прочитал записку.

 «Он у Дома. Я знаю. Смотри».

Экран не сразу разблокировался, и его глаза расширились, когда он прочел

сообщение:  «Ты потеряешь не только рассудок, девочка».  Сообщение было

прислано с его телефона, когда сам он уже спал. Это сделал Дом.

 «Я это не писал, Лайла. Честное слово».

Она покачала головой.

 «Знаю! Но ты ведь тоже это понимаешь? Мы не можем быть вместе в

 Мортоне. Дом, может, и не навредит тебе, но на меня у него другие планы. Я

 хочу быть с тобой, но это для нас возможно, только если уйти, уехать куда

 подальше. Я собираюсь вернуться в прошлую школу. И хочу, чтобы ты поехал

 со мной».

Гэвин уставился на записку, пока его сердце застряло где-то в горле и

стучало, стучало, стучало так сильно, что он начал задыхаться. Сейчас апрель.

Они выпустятся через два месяца, и Дэлайла уедет – с ним или без него.

Он прижал ладони к глазам, надавливая, до тех пор пока не увидел

звездочки. Ему нужно решить, останется ли он здесь или найдет способ уйти.

Но сейчас идея остаться казалась стопроцентно безумной. С каждой секундой

раздумий он видел Дом все более по-другому. Когда-то он был его волшебным

местом, его убежищем, а мир снаружи пугал и не принимал к себе.

Он и сейчас верил, что Дом любил его, но делал все неправильно. Он не

был человеком, он руководствовался другими правилами: хотел причинить вред

девушке, которую Гэвин любил, чтобы оставить его у себя.

Но он не мог просто  уйти. У него ничего не было.

 «Лайла, конечно, я поеду с тобой. Но нам нужен план. Нам нужны деньги, а мне нужно время, чтобы понять, как разобраться с Домом. Мне все еще

 кажется, что есть шанс помочь ему понять, и тогда я смогу уехать, не

 чувствуя себя сбежавшим».

Дэлайла задумчиво покрутила карандаш между длинными пальцами. Он

понял, что она растеряна, по тому, как она несколько раз глубоко вдохнула и

прижала ладони к лицу. Но затем она снова принялась писать. Он попытался не

обращать внимания на звук, с которым ее ручка двигалась по бумаге, пытаясь

сохранять спокойствие в ожидании ответа.

Он огляделся, инстинктивно глядя на окно и на дерево за ним. Это могло

быть игрой воображения, но ему показалось, что ветви стали ближе к стеклу, чем должны были, либо у него на самом деле полным ходом развивалась

паранойя.