У площади Этуаль Бергер сворачивает в переулок и заходит в первую же попавшуюся лавку. Сам не зная почему, он уверен, что именно здесь его ждет удача.

И точно. Желтый заяц красуется на самом виду; точное, парит в воздухе, и Бергер, слегка ошеломленный, не сразу находит взглядом нитку. Это как волшебство — заяц, парящий под потолком. А если не волшебство, то слепой дурацкий случай, помогающий Бергеру в тысячный раз находить то, чего нет.

Оберегая сверток с покупкой, Бергер едет в «Лютецию» на такси. Считанные часы отдыха кончились, и через несколько минут все вернется на круги своя.

Автоматчики у входа знают Бергера в лицо и вытягиваются, но ом все еще слишком занят мыслями о доме, чтобы обратить на них внимание.

— Мне звонили, дежурный?

— Да, из Сен-Дени.

— Кто и по какому вопросу?

— Некто Шмидт... Просил вас быть в Сен-Дени не позднее девятнадцати.

В кабинете Бергер снимает пиджак и прячет сверток в сейф; мелкими глотками выцеживает стакан теплой воды и снимает трубку полевого телефона.

— Алло, Меркурий? Дайте Марс.

Далекий Марс откликается не сразу. Бог войны, как и положено богу, соблюдает дистанцию между собой и смертными, Бергер ждет, невесело разглядывая пятно на обоях.

— Здесь Бергер. Меня разыскивали?

— Машина будет ждать вас в семнадцать тридцать. Запомните: площадь Карусель, возле Лувра, у третьего подъезда. Серый «хорьх» с двойкой в номере. Вы поняли?

— Да,— говорит Бергер и кладет трубку.

В назначенное время Бергер слоняется у Лувра в ожидании серого «хорьха» с двойкой в номере. Машина въезжает со стороны Риволи и затормаживает всего на миг — так, что Бергер едва успевает втиснуться в распахнутую шофером дверцу...

Ранние сумерки встречают Бергера при въезде в Сен-Дени. После парижской суматохи, патрулей, жары, запахов бензина и железа двухэтажные домики городка, цветы вдоль асфальта и улицы без машин кажутся заповедником покоя, существующим вне времени и пространства.

Несколько минут «хорьх» петляет по улочкам, но не останавливается и, забрав влево, выезжает на Суассонское шоссе.

— У вас есть оружие? — спрашивает водитель, не поворачивая головы.

— Да.— говорит Бергер.

— Сдайте мне... Так. Я стану на развилке и буду ждать. Дальше пойдете пешком...

Бергер кивает и молодо выпрыгивает на шоссе, едва «хорьх» тормозит; впереди, метрах в пятидесяти запыленный «мерседес», охраняемый полдюжиной мотоциклистов.

Окна «мерседеса» зашторены. В салоне темно, однако не настолько, чтобы ошибиться и не понять, кто сидит в глубине, удобно облокотившись на кожаную подушку... «Некто Шмидт!»

— Садитесь, Юстус...

— Экселенц!

— Ну, ну! Не делайте вид, что потрясены. Слышишь, Зеппль, нам пытаются морочить голову. Каково?

Маленькая такса, ворча, копошится на коленях Канариса.

— Вот что, Юстус, меня здесь нет и вы меня не видели. Я не еду в Париж, следовательно, коллегам из СД нет смысла отрываться от государственных дел и беспокоить вас вопросами о моем самочувствии. Да и, кстати, оно не таково, чтобы превращать машину в кабинет на колесах. Мы с Зеппль старики и любим покой и комфорт.

— Экселенц остановится в Сен-Дени?

— Нет.

— Прикажет сопровождать его?

— Тоже нет, Юстус. Не ходите вокруг да около. Через четверть часа мы с Зеппль улетаем. Вы что, не заметили самолет? Он рядом, в поле.

Адмирал тихо посмеивается, а Зеппль возится у него на коленях, пытаясь укусить себя за хвост.