– Томас, – выдыхаю я и хочу сказать ему, что мне жаль. Хочу сказать, что ничего не изменилось. Я хочу коснуться его и прижать к себе, чтобы убедить в том, он не грязный, не сломленный и не раб. Он просто мой… вот такой мой. И мы справимся.

– Нет, – Томас мотает головой. – Нет. Ничего не говори. Ничего. Не трогай меня. Ты хочешь, я знаю. Не надо. Слишком больно. Всё болит. Даже одежда причиняет боль сейчас. Нет. Но… детей рожали разные женщины, которых потом убивали. И мой отец, и твой. Ты дочь Гелы и Русо. Единственная их дочь. Дочь первородных, как и я. Остальные были от женщин обращёнными ими, а ты же дочь первородных. Именно поэтому ты сильнее и опаснее многих. И об этом никто не знает, кроме меня, твоих настоящих родителей и Рома. Он догадался об этом, потому что ты слишком похожа на Гелу. Слишком. Рома знал, и поэтому Русо хотел убить его в церкви, как и всю его семью. Уничтожить улики. Гелу он тоже собирался там убить. Я знаю. Я просто знаю, потому что я связан с Русо. И когда я сказал Рома о том, что чувствую его снова после стольких лет, Рома признался, что тоже чувствует его, как будто он вот вот придёт за нами. Он уничтожит нас. Он уничтожит тебя, как ту, которая может его убить. И меня, как того, кто предал его. На этом всё. Я больше не могу.

Томас тяжело дышит и сжимает своё горло.

– Не могу. Я понимаю, что между нами всё кончено. Я понимаю это и принимаю. Понимаю. Ты можешь уйти. Оставить меня, я разберусь со всем один. Но когда Русо вернётся, ты будешь нужна мне, Флорина. Я не смогу убить его один. Тебе придётся выбрать между нами. Сделать окончательный выбор.

– И я выберу тебя, – выпаливаю я.

– Нет, – Томас горько усмехается. – Это ты так думаешь. Но когда ты встретишь Русо, он призовёт тебя, как свою дочь. И он сделает всё, чтобы убить нас обоих. Он настроит нас против друг друга и сделает всё, чтобы избавиться от нас. И это будет сложный выбор. Думаешь, что я порой не задумывался, смогу ли я убить Русо? Я думал об этом часто, особенно когда он делал мне больно специально. Он злил меня, но потом подчинял себе довольно легко. И пока у меня есть время, я не сдамся. Нет. И для начала я пойду помоюсь, чтобы не чувствовать его больше на себе. Его вонь. Его прикосновения. Его. Помоюсь.

Томас пролетает мимо меня, оставляя одну и в чёртовом ужасе от всего, что услышала. Я не понимаю, почему Томас считает, что мои чувства к нему настолько мизерные? Ах да, потому что его научили, что любовь – это ничто, любовь – это боль. И пусть он думает, что любит сильнее, но это не так. Я не тринадцатый ребёнок. Я первенец, и у меня паршивые родители. Всё было ложью. Моя жизнь была ложью. А Томас хранил внутри себя весь этот ад, чтобы сейчас позволить ему вернуться с новой силой. Но я ни за что на свете не предам Томаса, даже зная обо всём том, через что он прошёл. И я тоже не отступлю. Я покажу ему, что я не мой отец и не Гела. Я сама по себе. Я докажу.

Решительно поднимаюсь на ноги и иду вслед за Томасом. Я применю силу, но докажу. Ничто не испортит больше мою жизнь, особенно прошлое. Никто не смеет лезть в мой ковин, даже мой отец. И я убью его. Убью. Он никогда не возымеет надо мной силу, потому что я верю Рома. Я верю тому, кто, действительно, любил меня и научил, что сила только там, где твоя энергия. И я отдам всю энергию Томасу и любви к нему.

Глава 37

Заменить человека другим невозможно, хотя и ты, мой друг, и мы часто такое делаем. Мы пытаемся вытеснить из воспоминаний одного человека, который разорвал твоё сердце, и забить это место новыми воспоминаниями. Но это никогда не работало и не сработает, потому что, если на один шрам наложить второй, получится лишь ещё худший шрам, который будет ещё глубже, болезненнее и ещё отчётливее виден. Заменить никого нельзя. Это всегда новые эмоции, новые чувства и всегда новые люди, другие люди. Они могут причинить боль и чему то научить тебя.