|
Безумно. Это было даже сумасшествием, насколько сильно я любил его, как своего отца. Он был моим Создателем. Я молился на него. Я готов был умереть за него миллион раз. Я готов был на многое и делал многое для него. И да, я всё знал. Я догадался, сложил всё, что услышал, и понял, что ты дочь Гелы и Русо. Я понял, почему мой отец так ненавидел тебя, потому что Гела его предала и выбрала Русо. Я многое понял, но молчал. Это меня не волновало. Меня больше заботило то, что Русо со мной, и только со мной. Я ненавидел Гелу и соревновался с ней за внимание Русо. А она смеялась надо мной. Она издевалась надо мной, хотя говорила правду. Она знала, что Русо был отличным манипулятором, который прекрасно внушил мне, что любит меня больше всех, и то, что он делает со мной, это его забота обо мне. Я был идиотом. Я.
Взгляд Томаса становится таким острым и опасным, отчего я даже вздрагиваю. – И я сделаю всё. Буквально всё, чтобы оживить Гелу. Я пожертвую всем, Флорина, но я добуду то, что мне нужно. Я узнаю всю правду у Гелы. Я применю все свои навыки, чтобы добиться своего. Если надо будет, то я убью ещё миллион людей, но найду то место, которое мне поможет очистить себя от Русо. Он вернётся и очень скоро. Я чувствую это. Я связан с ним, как и с тобой. Я вижу видения твоего будущего, потому что во мне кровь и Гелы, и Русо. Мы все связаны между собой. И я не успокоюсь. Я не остановлюсь, пока Русо не сдохнет навсегда. Я потрачу всю свою жизнь, но убью его так, как хочу и там, где хочу. Я верну его в ад, из которого он вышел. Я уничтожу его. И мне плевать, будешь ты мне помогать или нет. Мне плевать на твою обиду, если мне придётся тебя запереть, чтобы ты не мешала мне очистить себя и тебя одновременно. Я не остановлюсь. Не остановлюсь. Потому что жить с этой грязью невозможно. Жить, зная, что я и так всё разрушу между нами, невыносимо. И я сделал это. Я разрушил всё. Вот, о чём я говорил! Томас внезапно вскрикивает, вызывая у меня дрожь в теле. Он безумен в своём желании отомстить отцу, и я его понимаю. Чёрт, мне так больно за Томаса. Я думала, что у меня была паршивая жизнь. Нет. Отец нашёл куда ещё более изощрённый способ испортить всё. Он нашёл Томаса и уничтожил его. Он извратил все его понятия. Вывернул его наизнанку той болью, которую оставил после себя. И я тоже чувствую вину за всё, что сделал мой отец Томасу. Я же дочь Русо, значит, несу на себе бремя его ошибок и зверства. – Я говорил тебе, что связь между нами это плохая идея. Я говорил, что ты не выдержишь моего прошлого. Вот то, чего я боялся. Вот. Я боялся этого взгляда, который разрывает меня на части. Когда я был с Русо, то принимал насилие и жестокость за любовь. Но теперь я знаю, что любовь другая. Любовь – это не страх потерять, думая, что ты недостаточно хороший для того, чтобы тебя любили. Она просто есть, эта любовь. Она живёт в тебе, нравится тебе это или нет. И полюбить дочь Гелы и Русо стало для меня самым мерзким и красивым одновременно. Полюбить их дочь, зная, какими они были. Зная, на что они были способны. Полюбить ту, которая оказалась абсолютной противоположностью им. Полюбить ту, которая так похожа на меня. Полюбить её и дать ей всё, чтобы она никогда не оказалась на моём месте. Полюбить, чтобы спасти её и подарить ей свободную жизнь без гнёта Русо, и его яда. Полюбить… а потом потерять, потому что моё прошлое никогда не станет приемлемым для неё. Она никогда не примет меня вот таким, но любить дальше, потому что иначе я сойду с ума от боли и отчаяния. Любить ангела, который спасал мою душу изо дня в день. Просто тихо любить, а не доказывать это. Любить, зная, что всё испорчено. Любить и ничего не просить больше взамен. Любить. И я чувствую, какая агония творится внутри Томаса. Я чувствую, как его боль становится тяжёлой и мощной. Его глаза блестят от этой боли, а всё его тело словно пропитано ей, и он передаёт это воздуху вокруг себя. Боже мой, это ведь настоящий ад жить вот так. – Томас, – выдыхаю я и хочу сказать ему, что мне жаль. |
