Однажды Костя при встрече поздоровался с Никитой Кузьмичом. Кораблёв ему не ответил.

Разобиженный Костя прибежал к Фёдору Семёновичу и сказал, что не станет больше здороваться с Кораблёвым. Пожаловались на Никиту Кузьмича и другие ученики.

Учитель успокоил ребят, посоветовал им от своего не отступать и при встрече с Кораблёвым обязательно здороваться, да погромче.

А на очередном колхозном собрании Фёдор Семёнович рассказал, как школа приучает детей к вежливости:

- Ребятишки что саженцы молодые. Мы их тут выхаживаем, бережём. И без вас нам никак не обойтись. А вы порой пройдёте мимо, да и придавите сеянец сапогом… - И он напомнил Кораблёву про случай с Костей Ручьёвым.

Никита Кузьмич буркнул, что всё это пустой разговор, но на приветствия детей после этого стал отвечать более аккуратно.

…В учительской Ваня Воробьёв рассказывал Фёдору Семёновичу о заседании комитета, а Митя Епифанцев всё пытался подсунуть какую-то тетрадку:

- Фёдор Семёнович, вы протокол посмотрите. Все высказывания записаны… почти слово в слово.

- Хорошо, хорошо… - Учитель отодвинул тетрадку. - Это потом… Вы мне своими словами обо всём расскажите.

В учительскую вошёл Никита Кузьмич.

Фёдор Семёнович поднялся ему навстречу и протянул руку:

- Очень рад, что зашли. Не частый вы у нас гость в школе.

- Дело привело. - Кораблёв покосился на школьников: - Мне бы, Фёдор Семёнович, с глазу на глаз поговорить с вами, без свидетелей.

- Можно и так, - согласился учитель. - Только я попрошу вас послушать и ребят… Заканчивай, Ваня!

Воробьёв, беспокойно ероша волосы, продолжал рассказ. Он вспомнил всё, что говорилось о Вите на заседании комитета, вспомнил, как школьники были возмущены его поведением.

- А вы уверены, что правильно поступили с товарищем? - неожиданно спросил учитель. - Вполне уверены?

Ваня переглянулся с членами комитета.

- Уверены, Фёдор Семёнович, - негромко сказал он. - Мы от своего не отступимся.

- И воздерживаться мы не век будем, - поднялся Митя. - Пусть Виктор подумает… пусть докажет. Мы его в комсомол сами тогда позовём.

- Ну хорошо, ребята! Теперь идите, - отпустил Фёдор Семёнович членов комитета.

Плотно прикрыв за ними дверь, он взял из угла стул и сел напротив Никиты Кузьмича.

- А я ведь к вам собирался, - заговорил учитель. - Как стемнеет, думаю, так и пойду. Разговор нам с вами откладывать никак нельзя!

Никита Кузьмич выжидательно молчал, неторопливо скручивая толстую цигарку.

- Товарищи не пожелали принять Витю в свою семью, - продолжал Фёдор Семёнович. - Не по душе он им пришёлся. А ведь это беда, Никита Кузьмич, большая беда!

- Беда невелика! Дайте команду, всё и поправится.

- А вы слышали, что школьники говорили?

- Им только волю дай, они выдумают, наплетут всякой всячины.

- Да разве комсомольцы плохого Вите желают? - удивился учитель. - Они же хотят, чтобы ваш сын стал настоящим товарищем. И двери комсомола для него не закрыты: поживёт, поразмыслит, поймёт самое важное, и ребята его с радостью примут.

- Я словеса не мастер плести. Я так скажу, без дальних подходов: сынка в обиду не дам! И, как он пятерочник у вас, вы ему помех не чините. Пусть ваш комсомол заново всё порешит.

- Вы способностей сына, Никита Кузьмич, не преувеличивайте. Математику он любит, это верно, а к другим предметам нередко с прохладцей относится… Но дело даже не в этом. Для комсомола одних пятерок в табеле ещё мало. Душа у человека должна быть ясная, ему товарищи должны поверить… - Фёдор Семёнович поднялся. - За то, что Витю не приняли в комсомол, мы, учителя, тоже несём ответственность.