– Давайте вернемся в дом. Мне слишком холодно, даже думать не могу. Нам нужна лопата.

Они поспешно двинулись к дому, стараясь не слишком вымокнуть под дождем, который все не унимался. Джосс положила сверток на кухонный стол. Они могли чувствовать тяжелый запах меда, исходящий от него.

– Как насчет мальчиков – Джорджи и Сэмми? Они тоже ушли?

Натали буквально свалилась на стул. Она дико устала.

– Не знаю.

– Вы не знаете очень многого.

– Уж извините, Джосс.

Джосс энергично терла руки о пальто.

– Нет, это мне следует извиниться. Вы мне помогали, а я еще высказываю неблагодарность. – Она взглянула на шелковый сверток. – Бедняги. Надеюсь, они теперь свободны. – Закусив губу, она помолчала. – Есть только один способ узнать. Я поднимусь наверх.

– Я пойду с вами.

– Нет. – Джосс мгновение колебалась. – Нет. Это я должна сделать сама. Натали, побудьте здесь. Если я закричу, то… Ладно? – Она покачала головой. – Я никогда его не звала, то есть не призывала. Но думаю, если он до сих пор там, он придет.

Голубые глаза были добрыми, полными любви.

– А также Сэм и Джорджи, Джосс. Они всегда приходят, когда их зовут.

Женщины печально взглянули друг на друга. Джосс осторожно положила кукол в ящик шкафа.

– Ненадолго. Пока мы не сможем их похоронить. – Она глубоко вздохнула, явно собираясь с силами, и улыбнулась Натали. – Пожелайте мне удачи.

43

У лестницы Джосс остановилась, положив руку на перила, и посмотрела наверх. Лестничная площадка, как всегда, находилась в глубокой тени. Свет не проникал туда даже в самые солнечные дни. Внимательно прислушиваясь, она поставила ногу на первую ступеньку.

– Эдуард! – позвала она негромко. Вышло хрипло и еле слышно. – Эдуард, сир, ваше высочество… ваше величество! – Как обращаться к королю, умершему пятьсот лет назад?

Сжав кулаки, Джосс начала медленно подниматься по лестнице, постоянно напряженно вглядываясь и вслушиваясь.

– Вы там? Сэмми? Джорджи?

Она добралась до площадки и огляделась. Никого. Дверь в ее с Люком спальню приоткрыта. Она осторожно направилась к ней, сознательно обходя скрипучие половицы у комода, на котором стоял подсвечник.

– Здесь кто-нибудь есть? Джорджи? Сэмми?

Мальчики, ее братья, – они маленькие, с ними она справится. Вытянув руку, она толкнула дверь в свою спальню и заглянула. Шторы наполовину задернуты, так что в комнате совсем темно. Снаружи по стеклам стекали потоки дождя, иногда ударяя в окна с удвоенной силой.

Она любила эту комнату: красивая, со вкусом обставленная, полная исторических воспоминаний, и все-таки очень уютная. Она увидела в углу брошенного Томом плюшевого медведя, вывернутый наизнанку свитер Люка на полу и ласково улыбнулась.

Подойдя к кровати, положила руку на столбик. Темный резной дуб казался теплым на ощупь, и она погладила его.

– Это было здесь? Вы лежали здесь вместе? – Она говорила не оглядываясь. – Ее больше нет, милорд. Никто не может занять ее место, здесь, во всяком случае. Вы принадлежите друг другу в ином мире.

Отпустив кроватный столбик, она двинулась к краю кровати, проводя пальцами по вышитому покрывалу.

– Я собираюсь похоронить восковые фигурки, сделанные Маргарет, в розарии около озера. – Она печально улыбнулась. – Я найду белую розу, розу Йорка, и положу ее туда, чтобы вы могли успокоиться.

Она вздрогнула, заслышав внезапный звук в углу комнаты. Сквозняк пошевелил штору, и она столкнула на пол маленькую деревянную машинку.