Шон О’Брайен сказал, что он никогда не смог бы содержать такой дом. Это требовало слишком больших усилий, мастер он не ахти какой, а потому лучше всего было передать дом тем, кто сможет о нем позаботиться. Вот почему он с радостью сдавал комнаты молодым парням вроде Дэнни и его приятелей. Однако Шон согласился: если бы за домом ухаживали как следует, не понадобилось бы вкладывать в ремонт такие большие средства.

Он разговаривал с соседями и слышал, что дом в этом районе стоит тысяч семьдесят. Но если бы его удалось продать побыстрее, то согласился бы и на шестьдесят. А тем временем он избавится от старой мебели, контейнеров и ящиков, которые хранил по просьбе друзей. Если Дэнни достанет шестьдесят тысяч, то можно считать, что они договорились.

Для человека с деньгами это была бы выгодная сделка. Но Дэнни и Рия себе такое позволить не могли. В качестве задатка нужно было заплатить пятнадцать процентов. Девять тысяч фунтов были для них тем же, чем девять миллионов для представителя среднего класса.

Рия была готова сдаться, но Дэнни стоял на своем. Он не нервничал и не жаловался. Просто не отказывался от своей мечты. Дом был слишком хорош и красив, чтобы позволить ему уплыть в руки какого-нибудь застройщика. Теперь, когда Шон О’Брайен получил конкретное предложение, он захочет продать дом.

Требовалось как-то провернуть дело через их фирму. Но сосредоточиться было трудно. Ибо они каждый день сталкивались с людьми, которые могли бы купить этот дом без всякого труда.

Взять хоть Барни Маккарти. Крупный, грубоватый строительный подрядчик, сколотивший состояние в Англии и покупавший и продававший дома по собственному капризу. Сейчас он продавал большой особняк, который купил по ошибке. Впрочем, ошибался Барни редко.

Как-то он в неожиданном порыве откровенности признался, почему совершил эту ошибку. На мгновение возомнил себя сельским помещиком, живущим в огромном доме георгианской эпохи с тремя аллеями. Дом действительно был элегантным, но стоял в глуши, слишком далеко от Дублина. Барни принял непродуманное решение и был готов потерять на сделке, но не слишком много. Этого белого слона требовалось продать.

Потом Барни купил тот большой и удобный семейный дом, который следовало приобрести с самого начала. Его жена уже переехала туда. Он покупал пивные и вкладывал деньги в сооружение полей для гольфа, но главной заботой Барни в данный момент была продажа особняка, ставшего памятником его глупости. Этого человека волновало, как он выглядит в глазах общественности.

Маккарти любил сыпать именами знакомцев-знаменитостей, и в агентстве по торговле недвижимостью смотрели на него со священным страхом. Но продать дом за ту сумму, которую он хотел получить, оказалось очень трудно. Все было очень просто: Барни переплатил, а потому покупателей не находилось. Он не собирался извлекать из этой сделки прибыль, но если бы остался в дураках, то почувствовал бы себя униженным. Старшие партнеры агентства, люди, умевшие уговаривать, убеждали Барни, что содержание такого особняка обходится слишком дорого и что в Ирландии людей, способных его купить, можно пересчитать по пальцам одной руки. Они искали покупателей и за пределами страны, но тоже безуспешно.

В агентстве устроили по этому поводу совещание. Дэнни и Рия тоже присутствовали на нем и услышали тревожную новость, что Барни может поручить сделку кому-нибудь другому. Проблемы Маккарти Рию не интересовали; у нее хватало своих. Однако Дэнни задумался. Он даже открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его.

— Что, Дэнни? — Линч был одним из лучших агентов, и его мнение ценилось высоко.

— Нет, ничего. Вы рассмотрели все аспекты, — ответил он.

После этого разговор пошел по второму кругу и продолжался еще битых полчаса.

Но Рия поняла: Дэнни что-то придумал.