Дядюшка упомянул какую-то загадку, проклятие Мак-Гилкристов — тайну, которую он сумел проследить едва ли не до самого конца. И здесь были собраны все указатели, все подсказки, все ключи, какие он только сумел раздобыть за годы поисков. Я смотрел на огромные книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стен кабинета, на кожаные переплеты, тускло поблескивающие в неярком вечернем свете. Асквит упоминал, что дядюшка привез из дальних странствий изрядное количество книг…

Я поднялся с места и мгновенно ощутил головокружение. Пришлось ухватиться на стол. Похоже, сказалась затхлость, царившая в пустом доме, спертый воздух давно не проветриваемого помещения, исходивший от старых книг запах пыли… Книги… ах да! На нетвердых ногах я подошел к ближайшему шкафу и пробежал пальцами по корешкам, ветхим и выцветшим. Их заглавия пробудили во мне смутные воспоминания — может, в детстве я уже держал эти фолианты в руках? Но попадались среди них и такие, что совершенно не вязались с этим домом. Для этого не требовалось даже переворачивать страницы, хватало одного взгляда на их названия. По всей видимости, это и были тома, которые дядюшка привез из-за границы. Я нахмурился, пытаясь вникнуть в их более чем странные заглавия.

Здесь хранились такие сочинения, как немецкая книжка «Unter Zee Kulten», французское издание опуса Фири «Комментарии к „Некрономикону“», «Обитатели Глубин» Гастона Ле Фе, а в черном переплете с железными застежками — «Хтаат Аквадинген», чье режущее слух название наводило на мысль о его смешанном, немецко-латинском происхождении. Разглядел я и «Hydrophinnae» Гэнтли, и «Liber Miraculorem» монаха и священника Эрве Клервосского. Сделанная готическим шрифтом надпись на одном из томов утверждала, что передо мной сочинение Принна «De Vermis Mysteriis», а стоявший рядом том оказался не чем иным, как омерзительным опусом фон Юнцта «Unaussprechlichen Kulten». Этот и ему подобные заголовки сами собой бросались в глаза, пока я, словно под гипнозом, переходил от шкафа к шкафу, от полки к полке.

Какая связь могла существовать между этими древними экзотическими томами, в которых содержались кошмары давно прошедших веков, и таким разумными, такими трезвомыслящими джентльменами, каким был Гэвин Мак-Гилкрист и его предки, ученые и военные? Существовал лишь один-единственный способ это выяснить. Я наугад взял в руки увесистый том — им оказался «Хтаат Аквадинген» — и вернулся за стол. Тем временем день клонился к вечеру, и горы уже отбрасывали длинные тени. Еще час — и наступят сумерки, а спустя еще полчаса совсем стемнеет.

Ночью же здесь нас будет лишь двое — Карл и я. А еще этот старый дом. И словно в ответ на неозвученные мысли, далеко внизу, под резко очерченным силуэтом особняка, мой взгляд привлек тусклый отблеск воды.

Карл и я, старый дом…

И глубокий черный пруд.

V. Музыка

Когда наконец вернулся Карл, уже почти стемнело, зато за время его отсутствия я сумел разгадать систему ссылок, которой пользовался дядя. Впрочем, это было элементарно. Например, пометка ChA 121/7 попросту означала некий предмет его интереса в седьмом абзаце на странице 121 опуса «Хтаат Аквадинген». В самой же книге он самым тщательнейшим образом пометил все интересующие его места. Всего в его тетради я обнаружил более десятка ссылок на сей труд и по мере того, как ночь вступала в свои права, исследовал их все до единой.

Большинство отрывков показались мне полной бессмыслицей, ибо написаны они были на непонятных мне языках.